Я шла справа, на несколько шагов позади них, изучая людей, которые к нам приближались. Свет был довольно яркий, так что солнечные очки не вызывали подозрения, поэтому я надела свои. Так мне было проще незаметно осматривать руки и глаза прохожих. Время от времени я оборачивалась назад с непринужденностью туриста, которую, надеюсь, мне удалось убедительно изобразить. Вся набережная была застроена отремонтированными офисами и новенькими кондоминиумами — их стоимость составляла сумму с семью нулями, как нам сказали. А иногда и с восемью.
Казалось, никто не обращал на нашу маленькую компанию слишком пристального внимания. Я заметила только пару молодых людей, которые выглядели странновато. Ничего особенного, просто вызвали у меня легкую настороженность, но и та вскоре растаяла. Оба прошли мимо нас, не задерживая взгляд.
В какой-то момент я заметила, что Элла посматривает на меня украдкой через плечо. Я думала, ей будет любопытно, почему эта незнакомка вдруг стала везде следовать за ними по пятам, но Элла, казалось, приняла меня без вопросов. Однако время от времени я замечала, что она смотрит на меня и хмурится, точно вспоминает, как я уложила ее папу в ресторане или как фотографы кинулись к кухонному окну, чтобы ее сфотографировать. Как будто, раз ничего подобного до моего появления в ее жизни не происходило, то я в этом и виновата. А я-то считала, что у детей ее возраста объем памяти как у золотой рыбки.
К сожалению, Элла, видимо, была исключением из правила.
Океанариум находился на берегу Центральной пристани и представлял собой ультрасовременное, но как будто наспех собранное здание, с острыми углами из стали и стекла. Как только мы вошли, в ноздри бросился запах жареной еды из кафе наверху, похожий на запах рыбы, что показалось мне жестокой иронией, учитывая мои недавние размышления.
Внутри здание было слабо освещено, голые бетонные стены напоминали душную многоэтажную парковку. В центре располагался огромный бассейн для пингвинов. Элла была очарована ими — африканскими, хохлатыми и синими, которые выглядели еще маленькими. Мне хотелось почитать сведения о них на информационном стенде, но я пришла сюда не для развлечения.
Элла постоянно задавала вопросы, на которые Симона старалась отвечать так, как будто разговаривала со взрослым человеком. Мне всегда доставляло удовольствие наблюдать за их общением.
Меня удивляло, что в океанариуме столько народу. Казалось, что все без исключения присутствующие постоянно фотографируют цифровыми камерами размером с кредитную карту, зато со встроенной вспышкой, способной дать фору любому маяку.
Океанариум кишел маленькими детьми, так что Элла тянулась во все стороны разом, заставляя меня нервничать. Она определенно была общительным ребенком, и удерживать ее рядом с Симоной становилось все сложнее.
Несколько раз в день в океанариуме проходили представления и разные мероприятия. Наш приход совпал с тренировкой морских львов, чей вольер находился как раз у заднего входа. У вольера были стеклянные двери, и по обе стороны от него были расположены галереи для зрителей. К тому моменту, как мы подошли туда, все места с наилучшим обзором оказались уже заняты. Элла постоянно ускользала от Симоны и пробиралась сквозь частокол ног к переднему краю толпы, где за ней невозможно было следить.
— Нам не следует упускать ее из виду, — предупредила я.
Симона бросила мне веселый взгляд, который ясно говорил: ты просто не привыкла общаться с маленькими детьми, их нельзя все время удерживать на привязи. Затем ее взор упал на одного из морских львов, который заполз на декоративные скалы и походил на толстяка со спущенными штанами.
— С ней все будет в порядке, Чарли, — отмахнулась Симона, увлеченная представлением. — Не беспокойся.
— Ну да, отвечать-то мне, — пробормотала я себе под нос.
Как раз перед появлением инструкторов над нами включился какой-то генератор, так что с наших мест стало нереально услышать какие-либо комментарии. Морские львы соскользнули с импровизированной суши и превратились в невероятно изящные создания, которые кружились и ловко ныряли в темную воду вольера. Завороженная Элла прижалась к стеклянной стене.
Инструкторы вместе с добровольцами из зрителей начали выгонять животных из воды. Морские львы выпрыгнули на деревянный причал в углу загона и принялись резвиться с малярными кистями в зубах, что — если я правильно уловила комментарий — являлось всего лишь экстраполяцией их естественного поведения на воле. Ну конечно, кто не видел, как морской лев рисует акварель на скалах?
Я наклонилась, ища просвет между разделяющими нас людьми, чтобы проверить, на месте ли Элла. Всего несколько секунд назад она была здесь — липла к стеклу в радостном возбуждении. А теперь она исчезла. Не обращая внимания на негодующие взгляды взрослых, я протолкнулась вперед, но ее и правда нигде не было.
— Симона! — крикнула я через плечо. — Стой там, а я пойду поищу Эллу. — Не уверена, слышала ли она меня в таком шуме.
Я нырнула вниз по наклонной дорожке, с тревогой высматривая Эллу и проклиная про себя слишком беспечное отношение Симоны к воспитанию детей.
— Извините, простите, — говорила я, пробивая себе дорогу, сканируя взглядом ряды крошечных шапок с помпонами. — Я ищу ребенка.
Один раздраженный моим поведением папаша посмотрел на меня и спросил:
— Ну и как, никого подходящего не подобрали?
В любой другой ситуации я бы рассмеялась. Но сейчас у меня не было времени останавливаться, я уже протискивалась дальше сквозь толпу.
И тут, уже на грани паники, я ее заметила.
— Элла! — резко крикнула я. — Иди сюда!
Она окинула меня взглядом, который, несмотря на ее возраст, четко говорил: да ты совсем офигела! И юркнула еще глубже в толпу, когда морские львы нырнули в бассейн под взрыв аплодисментов.
Я посмотрела наверх. Только секунду назад Симона, увлеченная представлением, стояла у двойных дверей, ведущих к подсобным помещениям океанариума. А теперь и она исчезла.
Черт.
Я поколебалась секунду, затем двинулась за Эллой. Проходы были забиты, и многие родители подняли своих детей на ограждение загона. Я оказалась явным лидером конкурса «Мисс Популярность», когда снова заработала локтями.
Наконец мне удалось поймать рукав Эллы и остановить ее, прежде чем она снова смогла улизнуть. Элла завизжала в притворной истерике, одновременно хихикая. Смущенная тем, что почти все на меня уставились, я сгребла ее на руки. Элла слегка лягнула меня, продолжая смеяться.
— Элла, это не смешно, — сказала я, пробираясь сквозь толпу к тому месту, где в последний раз видела Симону.
— Нет, смешно, — возразила Элла, все еще хихикая.
— Нет, не смешно, — сердито повысила я голос. — Что, если твоя мама потерялась? Что ты тогда будешь делать?
Мы оказались на самом верху галереи. Слева от меня располагалась небольшая площадка, выходящая на бухту и отделенная от нее низким забором. Она напоминала выход, хотя здесь и не было соответствующего знака. Я быстро приняла решение и бросилась вниз, преодолев несколько ступенек, мимо торговых автоматов и забора, огораживающего загон с морскими львами. Мне были видны спины детей, ненадежно оседлавших забор, и слышны приглушенные комментарии.
