— Здравствуйте.
— Допустим, — насторожились в трубке.
Тереза Марковна снова передернула плечами, внезапно почувствовав себя виноватой, что для нее было совсем не свойственно.
— Говорите, — поторопили ее.
— Да-да, здравствуйте… еще раз.
— Ну?
— Могу я поговорить с сантехником Степаном?
— Можете, — донеслось из ЖЭКа, и все стихло.
Прошло три минуты.
— Алё… — тихонько позвала Тереза Марковна.
— Алё, — согласились в ЖЭКе.
— Я со Степаном хотела бы поговорить.
— И?
Пожилую учительницу разговор в подобной манере поставил в тупик. Ей ужасно захотелось сказать что-нибудь эдакое, но кроме «извините» в голову как-то ничего не приходило.
— Вы ведь сказали, что я могу с ним поговорить?
— Точно. Любой, кто имеет рот и уши, может поговорить с тем, кто имеет рот и уши!
Голос в трубке не имел четкой половой принадлежности, что значительно затрудняло общение. В смысле оскорблений. Тереза Марковна принялась изыскивать в своем словарном запасе ругательства в стиле унисекс.
— Так, где же Степан… извините? — заострила наконец она вопрос.
— На заявке.
— Так что же вы…. — Тереза Марковна чуть было не сорвалась на возмущенный крик, но вместо этого неожиданно взяла себя в руки и с достоинством произнесла: — В общем, передайте ему, пожалуйста, что квантовый поток вышел на орбиту двадцатого меридиана.
В эксплуатационном участке вновь стало тихо. Тереза Марковна гордо подняла голову. Торжество интеллекта было неоспоримо. Сила разума победила мракобесие коммунальных служб! На секунду женщину поглотило ощущение полного счастья… Но трубка вдруг снова ожила:
— Повторите, я не успеваю записывать вашу ахинею.
Тереза Марковна вернулась на землю. Буквально шлепнулась.
— Квантовый поток… вышел на орбиту… двадцатого… меридиана. Он поймет, — запинаясь, выдавила она и положила трубку.
До самого прихода сантехника Тереза Марковна выдумывала различные способы жестокой мести, включая пресловутую реформу ЖКХ. Видимо, тяжкие думы о судьбах коммунальных служб не имели никакого отношения к уюту домашнего очага. Потому что жарка котлет продолжилась с куда меньшим вдохновением. Фарш намертво прилип к сковородке. Остервенелые движения деревянной лопаткой оставили на тефлоновой поверхности глубокие царапины.
Степан явился через час. Он был худой и высокий. Точнее, очень худой и очень высокий. Его голова заслоняла свет отечественного подъездного сорокаваттника. Поэтому из квартиры он больше походил на темный силуэт сложенной стремянки с нимбом в верхней точке. Для своего возраста и профессии Степан выглядел и пах довольно сносно. Удачная комбинация дешевого одеколона снаружи и принятого внутрь спиртного перебивала все возможные запахи, связанные со специальностью. Прямые волосы неопределенно темной масти не нуждались в расчесывании и при желании могли создать видимость ухоженной поросли. Сантехник был деловит, немногословен и неразборчив в выражениях.
— Какого хрена?! — Он шагнул через порог, подозрительно чавкнув сапогами.
— Степан, Степан, — Тереза Марковна укоризненно покачала головой, — ну неужели трудно говорить на нормальном человеческом языке?
— А я на чем? — Гость ухнул на пол брезентовую сумку с чем-то мокрым и железным и принялся стягивать обувь.
— Не надо, не разувайтесь, — энергично остановила его хозяйка, прислушиваясь к хлюпающим звукам, доносящимся из сапог. — Учу вас, учу, а вы по-человечески никак не научитесь разговаривать! Вот, к примеру, «какого хрена». По-человечески будет: «Что произошло?»
— И какого хрена произошло?
— Вам что, не передали? — Тереза Марковна с возмущением вспомнила оскорбительные подробности общения с коммунальным диспетчером.
— Да передали, передали. Ну, и где он?
— Кто?
— Ну, этот… нах… квантовый поток ваш?
— За капустой поехал. Последняя электричка — в двадцать ноль-ноль. Так что время у нас есть. Проходите.
Степан привычно прошел на кухню, как обычно сел у стола на самый край углового диванчика и шумно втянул воздух длинным волосатым носом:
— Котлеты?
— Они.
— Свинина, говядина?
— Нет. Фарш. Из магазина.
— Понятно. А?.. — Гостье намеком обвел взглядом стол, на котором стояла пустая хлебница и лежала газета с новостями из Вселенной.
— Уже несу. — Тереза Марковна покопалась в холодильнике и выудила из недр морозилки покрытого инеем «малька» «Столичной». — Идите мыть руки и начнем.
Степан послушно проследовал в ванную. Через несколько минут оттуда послышался странный металлический стук, шум воды и несколько общедоступных для понимания выражений, символизирующих недовольство. Когда Тереза Марковна примчалась на шум, специалист уже заканчивал работу.
— Кран-буксу поменял. Прокладка… нах… никуда… б…!!! Сто лет течет… б…!!!
Огромный разводной ключ вцепился в маленькую блестящую штучку, словно укусил и не хотел отпускать. Степан экономными движениями вкручивал ее в отверстие водопроводного смесителя, не обращая внимания на хлещущий по рукам кипяток. Тереза Марковна как завороженная смотрела на работу профессионала, не в силах произнести ни слова. Энергичный и уверенный в себе сантехник вдруг обрел в ее глазах совершенно новое качество. Как каждый человек, умеющий что-то делать руками, для простой учительницы он вдруг превратился в волшебника, творящего чудеса прямо у нее на глазах. «Интересно, — подумала она ни с того ни с сего, — вот было бы хорошо, если бы Степан имел шесть рук, или даже семь… А еще у него могла бы быть большая зеленая голова…»
— Вы чего? — Голос простого Степана отвлек ее от раздумий.
— Так, сама не знаю. — Женщина протянула ему полотенце и с интересом проследила, как он вытирает свои две руки, прикидывая размеры полотенца на шесть или семь.
Пока Степан ел котлеты и допивал отпотевшую водку, Тереза Марковна прочитала вслух, с выражением, все, что, по ее мнению, могло обогатить их интеллект в смысле вселенских проблем. Закончив, она отложила газету в сторону и после небольшой паузы торжественно произнесла:
— Сегодня, Степан, мы не станем повторять пройденный материал.
Степан от удивления даже не стал дожидаться, пока последняя капля упадет с горлышка бутылки в рюмку. Он со значением убрал пустую посуду под стол, молча выпил и замер.
— Это я приберегла для вас «на сладкое». — Тереза Марковна привстала, вытащила из-под себя еще одну газету и шумно хлопнула ею об стол: — Вот! Читайте!
— «Меня изнасиловали пришельцы, но я не в претензии…» — начал было Степан.
