Брат Пьетро неохотно вручил пергамент Луке, а тот мельком взглянул на дракона из сургуча и отдал послание мальчишке. Тот прижал кулак ко лбу в неуклюжем вежливом жесте и умчался прочь. Фрейзе тоже неторопливо направился в выходу.
– А что означает печать? – расхрабрился Лука. – Я заметил ее на руке человека, который меня завербовал.
– Это символ ордена, который известен тебе как орден Тьмы, – негромко ответил брат Пьетро.
Когда за Фрейзе закрылась дверь, монах закатал рукав рясы и продемонстрировал блеклую версию того же изображения, наколотого у него на плече.
Лука едва не лишился дара речи.
– Она побледнела, поскольку я ношу ее очень давно, – пояснил брат Пьетро. – Я стал членом ордена, когда был моложе тебя. Я дал клятву от всей души и от всего сердца, когда был зеленым юнцом.
– Но пока никто не предложил мне нанести дракона на тело, – настороженно проговорил Лука. – Не уверен, что я бы согласился на такое.
– Ты – подмастерье, – ответил брат Пьетро. – Когда проведешь достаточное количество расследований и многое увидишь, когда наберешься мудрости и научишься подмечать детали… тогда тебе могут порекомендовать вступить в орден.
– А кто предложит мне стать членом ордена Тьмы?
Брат Пьетро улыбнулся:
– Это тайная организация. Даже я не представляю, кто в него входит. Я лишь докладываю милорду, а он – папе римскому. Я знаю тебя и двух других расследователей, с которыми работал, – вот и все, Лука. Мы ищем знамения Господа и следы сатаны в нашем бренном мире и предупреждаем о конце света.
– А мы только защищаем? – проницательно поинтересовался Лука. – Или мы можем нападать на врагов?
– Мы делаем то, что нам приказывают, – ловко ответил брат Пьетро. – В защите и нападении мы повинуемся ордену.
– А тот, кого ты называешь милордом – это он забрал меня из монастыря в замок Сант-Анжело, дал мне поручения и отправил учиться?
– Да.
– Он – магистр ордена?
– Да.
– А как его зовут, брат?
В качестве ответа монах показал Луке пустые пергаменты для отчетов из своей шкатулки: они были уже с адресом – полностью готовые к отправке. И на всех значилось одно:
«Срочно»… и был изображен дракон, кусающий себя за хвост.
уроборос
– Тебе неведомо его имя?
– Верно, – подтвердил монах.
– А как же к нему попадают отчеты? Вот так просто? Нужна только печать с символом ордена? И нет нужды знать имя или точное местонахождение?
– Когда паренек доставит послание отцу Иосифу из храма Святого Павла в Авеццано, милорд прочтет мое письмо.
– Разве обычный священник принадлежит к ордену Тьмы?
– Его зовут не Иосиф. И он не приходской священник в Авеццано. Но – да, если мальчишка доставит послание ему, он вскроет его, увидит тайный знак и доставит мой отчет милорду. Непременно. Любой из нас обязательно передаст любое сообщение. Никогда нельзя знать, насколько важным окажется то или иное письмо. Может, это известие о самом светопреставлении.
– Значит, если в крошечном городишке Авеццано есть человек, которому известна печать с драконом, и он знает, куда доставить письмо, то и во всей Италии наверняка найдется множество членов ордена, не так ли?
– Ты прав, Лука, – признал брат Пьетро.
– И во Франции? И в Испании? Во всем христианском мире?
– Мне неведомо их число, – уклончиво произнес брат Пьетро. – Мне известны лишь немногие, Лука. Я просто отправляю милорду доклады и получаю от него новые приказы. Когда я покидаю Рим, чтобы начать очередное расследование, он говорит мне, на кого я могу рассчитывать. Он дает мне ценные советы и объясняет, о ком следует справляться в каждом храме у нас на пути.
В дверь постучали – в зал заглянул Фрейзе.
– Мальчишка уже уехал. Я отправил его на Руфино. Мой Руфино – отличный конь. Паренек пообещал нас не подвести. Он выполнит все, что нужно. Однако его было нелегко уговорить. Половина жителей Пикколо клянутся, что отправятся в Крестовый поход, и он тоже хотел идти.
Брат Пьетро встал:
– Он запомнил храм и кого надо найти?
– Да. И он дождется ответа из Рима.
– Ты сказал ему, что он обязан выполнить поручение?
– Он – хороший паренек и сделает все, что сможет. А Руфино – добрый конь, и ему можно доверить искать дорогу.
– Ты свободен, – отпустил его брат Пьетро, но Фрейзе задержался на пороге и посмотрел на Луку.
– Все очень серьезно, – вымолвил Фрейзе.
С этими словами он подхватил рыжего котенка и ушел.
* * *
Крестьяне, вдохновленные Иоганном, расходились из Пикколо в свои деревни и на фермы и рассказывали о проповеднике друзьям и соседям. На следующий день сотни людей явились в Пикколо с едой, вином и деньгами для маленьких паломников. Все они жаждали услышать проповедь Иоганна. Он снова стоял на ступенях храма и обещал им, что если они отправятся в Иерусалим, то встретятся с теми, кого любили и кого потеряли. На площади столпились люди, которые либо рано осиротели, либо лишились своих первенцев: когда Иоганн говорил им о восставших из мертвых, они плакали навзрыд. Изольда и Ишрак тоже были здесь и спрятались в тени деревьев, рядом с местными простолюдинами. Лука и брат Пьетро устроились возле церковных дверей вместе с приходским священником и внимали речам Иоганна.
– Ступайте домой, – неожиданно обратился Иоганн к толпе. Почти все собравшиеся родились и выросли в пределах десяти миль от Пикколо – и их жилища в основном были неуютными лачугами. – Возвращайтесь в свой истинный дом – в Святую землю, где возведены города Иерусалим и Вифлеем! – добавил он и устремил взгляд на Ишрак, которая была одета скромно, как и подобает даме-паломнице. Ее лицо скрывал низко надвинутый капюшон плаща, платье доходило до щиколоток, а смуглые ноги с серебряными колечками на пальцах она обула в прочные сапожки для верховой езды. – Ступайте в Акру – те, кто родился со вкусом млека и меда. Иди туда, где твоя мать впервые открыла глаза. Обрети свою истинную родину.
Ишрак судорожно вздохнула и повернулась к Изольде.
– Неужели он говорит обо мне? – прошептала она. – Ведь Акра, чудесный арабский город – моя настоящая родина!
– Я слышу голос твоей матери, – продолжил Иоганн. – Сейчас она зовет тебя из-за моря!
Какая-то женщина в толпе закричала:
– Да! Я слышу маму!
– Когда мы придем в Иерусалим и Господь протянет нам Свою длань, наши печали рассеются, а горести исчезнут. Сирота обнимет свою мать, а дочь узнает своего отца. – Иоганн взглянул в сторону Ишрак. – А дева, которая всю жизнь жила среди чужаков, вновь окажется среди своих. Тебя согреет солнце, которое ты увидела, когда появилась на свет. Ты вкусишь щедрые плоды своей родной земли.
