Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Это была наша третья трансляция, и она вышла достаточно сенсационной. Публика была неизбалованной, так что все это мгновенно стало интересным. Соцсетей тогда не было, но нам приходили мешки писем со всей страны. Причем в прямом смысле слова мешки. Ответить на все просто было физически невозможно! Чаще всего они были доброжелательными. Причем тогда зрители вопросов почти не задавали, а просто благодарили. Многие мечтали увидеть нашего пилота в Формуле-1. Но до Виталия Петрова оставалось ещё 18 долгих лет.
На следующем этапе в Канаде на волне своего успеха поул-позишн берет Сенна. Он опережает Патрезе, Мэнселла нет ни на первой стартовой линии, ни в шестерке. А выигрывает гонку Бергер. Вспомним, как он чуть было не победил, когда его наказали за фальстарт и он оказался лишь четвертым. Но он всегда чувствовал эту трассу. Вторая подряд победа «Макларена». Мэнселл попадает в аварию, Патрезе сходит с дистанции из-за проблем с машиной. Бергер опережает Шумахера на 12 секунд, тот на втором месте. И на третьей позиции Алези. Первый подиум для «Феррари» Алези добывает на том самом автодроме, где через три года одержит свою победу. Первую. И единственную…
Первые очки набрал Карл Вендлингер, как и Шумахер, он выступал за «Мерседес» в спортпрототипах. Третьим вместе с ними был Хайнц-Харальд Френтцен, но он пока в Формуле-1 не дебютировал.
5 июля Формула-1 возвращается в Европу. Для меня это очень волнующая дата: первая гонка, на которую меня отправили в командировку в качестве комментатора. Мне ещё не исполнилось восемнадцати, так что нужно было получить не только въездную и выездную визы, но и разрешение на выезд в МИДе, ведь это была официальная работа. Плюс к этому нужно было официальное разрешение родителей. Думаю, редкий случай – командировка в таком возрасте. И по иронии судьбы, на этап во Франции, где я был ребёнком несколько раз у дедушки на каникулах. Да и потом, когда приезжал к нему в Бельгию, мы ездили с ним на машине в Париж.
И вот мы прилетели в Париж, оттуда в Маньи-Кур надо было ехать на машине, километров 250–300. Первые сто – автобан, а остальное – просёлочные дороги. Тогда ввели права со штрафными баллами во Франции, такие были раньше и в СССР. И это вызвало глобальную забастовку дальнобойщиков, они перекрыли дороги, были жуткие пробки.
Нашу группу – Ческидов, оператор и я – встречали представители Самипы. Из-за пробок пришлось ехать окольными путями, через деревушки. В итоге вместо четырех часов добирались почти девять. Может, старшим товарищам и все равно было, но меня не покидало ощущение, что я приближаюсь к гоночной трассе, в душе все пело. Ощущение праздника было совершенно сумасшедшим.
Когда добрались, выяснилось, что мест в гостинице нет: то ли не было забронировано, то ли сняли бронь, так как мы сильно задержались. Меня это совсем не занимало, мозг был полностью занят Формулой-1. Нас поселили над каким-то кабаком, на постоялом дворе, словно в Средневековье. Чуть ли не мыши по комнатам бегали. Зато на следующее утро мы встали и поехали на трассу. Работать на месте событий, в паддоке, на пит-лейне – это было для меня впервые. Впрочем, пропуска у нас оказались неправильные, и нас сначала выгнали с пит-лейна. Но быстро переоформили, всеми этими вопросами занимались наши партнеры, мы как сыр в масле катались. Сейчас, когда всем надо заниматься самим, я понимаю, насколько тогда была сладкая жизнь. У нас были другие сложности – перегоны были спутниковыми в конце дня, строго в определенное время, слот – 10 минут. Надо было успеть смонтировать сюжет, работали тогда на бетакамах, процесс был достаточно сложным и небыстрым.
В первый день Ческидов, владеющий немецким, пошел брать интервью у Шумахера, а я со своим французским пошел к Алези. Это были наши первые эксклюзивы. Уже тогда было понятно, что Шумахер – звезда с большим будущим, всего второй сезон в Формуле-1, а уже на подиуме. Он потряс Ческидова тем, что сказал: как вы хотите общаться – по-немецки или по-английски? Когда ты всю жизнь общался с нашими спортсменами, которых до сих пор биатлонисты всего мира «троллят», что они не говорят ни на одном языке, это производит впечатление.
Затем мы пришли на общее интервью с Сенной, подсунули свой микрофон, но вопросов не задавали. Он вокруг себя создавал мистический имидж. Говорил очень тихо, пристально глядя каждому по очереди в глаза. И людям было не по себе. Айртон умел то, что сейчас не умеет никто. Сейчас это пытается повторить Хэмильтон, но выглядит это несколько забавно. Даже всегда защищающая его британская пресса хихикает по его поводу. А Сенна умел выстроить имидж суперзвезды.
Общались с другими гонщиками, причем довольно беспорядочно. Например, бродили по паддоку и увидели, как Микеле Альборето сидит и что-то ест. Мы подошли, сунули прямо под нос жующему человеку микрофон и на ломаном итальянском спросили: «А что вы едите, какая диета у гонщиков?» Представить такое сейчас невозможно, тебя просто выведут, еще и запомнят, а тогда все было проще. Мы наснимали кучу материала, который в итоге не влез в передачу. Но энтузиазм был невероятный, очень многое хотелось рассказать зрителям. Сейчас вот думаю – просто удивительно, но и 25 лет спустя у меня ровно такой же энтузиазм. Выхожу на пит-лейн и срываю голос, перекрикивая моторы во время свободных заездов, показывая зрителям какие-то новые крылья «Хааса»… Что сказать? Значит, и правда очень повезло в жизни – занимаюсь своим делом, по-настоящему и трепетно глубоко любимым.
В гонке на первой линии Мэнселл и Патрезе. Дважды давали старт, а потом посередине была остановка красными флагами. Один из главных эпизодов – столкновение Шумахера и Сенны на старте. У них едва не дошло до рукоприкладства. Этого не было в трансляции, но на следующий день написали газеты. В боксах Сенна по своему обыкновению пришел разбираться, а Шумахер уже тогда был не из тех, кто отступал. Поэтому они пальцами потыкали друг другу в грудь крепко. Вторая попытка старта – и опять они сталкиваются! В итоге дальше они не принимали участия в гонке. Потом еще случилась авария после 18-го круга из 72. Тогда не было машины безопасности, сейчас бы все за ней стартовали и ехали дальше. В те времена использовали «суммирование отставаний». Иными словами, компьютер фиксировал, какими были отставания на момент остановки гонки. Второй старт проводился с места, эти секунды продолжали учитываться. Для журналистов – полный ад! Компьютеры работали медленно, а надо было понять, кто на каком месте. Мэнселл и Патрезе ехали впереди, финишировали дублем с большим отрывом, это было ясно. За ними Брандл, а дальше борьба была очень плотной – два «Лотуса» и Эрик Комас на «Лижье». В итоге Хаккинен четвертый, Комас вслед за ним.
Гран-при Франции, мой «боевой» дебют на месте событий, прошел. Следующая гонка – в Англии, туда поехал Бурков, а себе в партнеры по комментарию позвал Александра Гурнова, который был политическим корреспондентом в Лондоне, экспертом по английской жизни, но не очень большим по Формуле-1. И он все время говорил: «в этих коробочках». Я не сразу понял, что он имел в виду «боксы». А ведь мы уже давно говорили боксы, русифицированно. Были сравнения со скачками – паддок, например. Действительно, много терминологии гоночной идет именно из скачек.
В Сильверстоуне Мэнселл был у себя на родине, так что он взял и поул, и гонку, обогнав Патрезе почти на сорок секунд. На своей земле сумел опередить Шумахера и Брандл. Редкий случай – двое британцев на подиуме. Лучший «Макларен» – Бергер, Сенна не в очках. И Мика Хаккинен на «Лотусе», для этой команды это тоже домашняя гонка. Одна из многих британских конюшен, едва ли не самая знаменитая, в тот момент ее успехи были в недалеком прошлом, еще ее воспринимали, как в предыдущие годы воспринимали «Уильямс» перед тем, как он начал опять идти в гору и брать поулы и подиумы. Но был какой-то момент, когда казалось, что команда не сумеет вновь подняться. С «Брэбэмом» это уже произошло, и казалось, что происходит и с «Лотусом». Тем приятнее, что команда была неплохой, с достойной машиной, появился Хаккинен.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
