Остальные расхохотались. Маля пыталась вырваться, но солдатик дернул ее к себе.
– Это я сделал? – спросил он, глядя на культю. – И как же я вторую руку не заметил, а, девочка?
Вблизи было видно, как сильно на темной коже выделяются бледные грубые шрамы знака верности. Три вдоль, три поперек. «Объединенный патриотический фронт», снова и снова. В нижней губе у солдата торчали сверкающие шипы, три в ряд. Маля не знала, украшение ли это или полковник втыкает такие во всех своих рекрутов.
– Разве я? – еще раз спросил мужчина, но не успела Маля ответить, как он выпрямился, сильно удивленный.
– Вы на ее глаза посмотрите! – воскликнул солдат. – Предательницу поймали. Грязная маленькая девка миротворцев. – Маля снова попыталась вырваться, но он дернул ее назад и сжал, выкручивая руку, так что та чуть не оторвалась.
– Не так быстро, – прошептал он ей на ухо. В ледяном голосе слышалась новая угроза: до этого она была бы ему игрушкой, а теперь все стало значительно хуже. – У меня есть планы на твой счет, ошметок.
Ошметок. Его слова встряхнули остальных солдатиков, как электрический ток. Миротворец. Ошметок. Маля знала, что будет дальше. Сначала крики, потом кровь, и, наконец, если ей очень повезет, она умрет.
Девочка потянулась за ножом, но ее здоровая рука была заломлена за спину. Почувствовав движение Мали, солдатик вытащил у нее нож и поднес к шее девушки.
– Что ты тут делала, предательница?
Малю затошнило. Она уже приготовилась к тому, что должно сейчас случиться. То же самое, что и раньше, когда ее поймала Армия Бога. Другая армия и та же история. В конце концов, они все одинаковы.
– Что девка миротворцев делает здесь? – спросил он. – Эта деревня тебя приняла?
Маля не ответила. Она пыталась освободиться, но солдатик был больше и сильнее.
– Чего не отвечаешь? А? Тебе еще и язык отрезали? Или ты просто упрямая? – Он замолчал. – Что, ошметок считает, что мы недостойны с ней разговаривать? – Он провел ножом по щеке девушки и коснулся губ. – Ну-ка. Давай-ка я вытащу твой язычок.
В приступе паники Маля почти вырвалась.
– Держите ее, парни!
Малю схватил сразу десяток рук: вцепились в плечи, запрокинули голову, заставляя смотреть на высящегося над ней солдатика. Грязные пальцы залезли в рот. Несчастная попыталась укусить их.
– Ох ты! – радостно завопил солдатик. – А у ошметка есть характер! – Он тыкал ее в щеки, пока рот не открылся, а потом сунул туда лезвие. Маля ощутила зубами сталь.
– Не знал, что тут прячутся предатели, – сказал солдатик, – думал, мы всех порезали.
– Прекрати, Соа.
Услышав новый голос, солдатик посмотрел через плечо.
– Я просто спрашиваю, лейтенант.
Из темноты вышла новая фигура. Высокий, угловатый, худой, со впалыми щеками. Бледный, как смерть. Неровный розовый шрам на носу. Серые глаза с расширенными зрачками.
– И как успехи?
– Она молчит.
– Значит, у нас нет никакой информации, а, рядовой?
– Я еще не начинал резать.
– И решил начать с языка?
– Могу с любого другого места.
Повисла пауза. Секунду Маля думала, что они сейчас подерутся, но потом лейтенант расхохотался. Он смеялся, а Соа скалился, и она не понимала, шутка это или они сейчас начнут ее резать, или это просто игра, какие-то жуткие кошки-мышки, которые закончатся лужей ее крови в грязи.
Лейтенант посветил девушке в глаза крошечным фонариком. Ярко и больно. Она отвела взгляд. Он немного опустил фонарик и наклонился поближе, разглядывая Малю серыми, налитыми кровью глазами. Она догадалась, что ему почти тридцать. Опытный. В два раза старше некоторых своих людей. Настоящий прожженный пес войны.
– Ни хрена себе, – сказал он.
– Ошметок, прикиньте, – закивал Соа.
Маля собралась с духом.
– Я не китаянка. Я из Затонувших городов
Лейтенант сжал ее лицо жесткими пальцами. Повернул голову туда и сюда, пока солдатики удерживали девушку на месте.
– Полукровка, – решил он, – ты точно полукровка. И по возрасту подходишь. Какой-то миротворец отодрал твою мамашу и бросил, – мужчина наклонил голову набок, – но это тебя не спасет, – он посмотрел на деревню, – и место, где живут предатели, тоже. Давно стоит преподать им урок.
– Отпустите ее!
При звуке этого голоса у Мали подкосились ноги. Доктор Мафуз проталкивался между солдатиками: знакомая пегая борода, сломанные очки, связанные веревочкой из волокон кудзу, которую он сам сплел. По сравнению с солдатиками доктор казался маленьким и худым: кожа орехового цвета, глаза кроткие, а сам решительно пробирается вперед, не думая об опасности. Как будто он вообще не заметил, что вокруг покрытые шрамами парни с ружьями, которые мечтают о насилии.
А вот они заметили доктора. Один солдатик схватил Мафуза.
– Стойте, доктор. Предатели вас не касаются. Идите себе, лечите людей.
Доктор Мафуз даже шага не замедлил. Обращаясь к лейтенанту, он заговорил жестко и уверенно:
– Лейтенант Сэйл, эта девушка – моя ассистентка. Она не предательница, и если вы хотите, чтобы ваши солдаты выжили, мне потребуется ее помощь. А теперь отпустите ее. Договоримся о перемирии для лечения. Если вы хотите, чтобы я постарался, сделайте то же самое. Мой дом – мои правила. Никакой резни здесь.
Лейтенант переводил взгляд с Мафуза на Малю и обратно.
– Это правда? – спросил он. – Ты умеешь лечить? Знаешь всякие китайские лекарства? Прячешь в рукаве средства миротворцев?
Маля открыла рот, не зная, что ответить. Любые слова девушки его только подстегнут. Она закрыла рот, чтобы посмотреть, что случится. Маля прекрасно понимала, что никак не может повлиять на ситуацию. Все зависело от лейтенанта Сэйла и решения, которое он уже принял. Девочка будет жить или умрет. Что бы она ни сказала лейтенанту патриотического фронта, конец не изменится.
Лейтенант ухмыльнулся и издевательски поклонился, махнув рукой.
– Девка-доктор? Ладно. Отнимите моего сержанта у Норн, и мы посмотрим, чего вы стоите.
Маля вдруг поняла, что не дышала все это время. Она стряхнула руки солдатиков и пошла к Мафузу, но, когда она проходила мимо лейтенанта, тот притянул ее к себе.
– Если мой сержант умрет, – сказал он, – я позволю Соа тебя порезать. Он начнет с оставшейся руки, потом перейдет к ногам, и так пока ты не превратишься в червяка, ползающего в грязи. Ясно?
Маля смотрела прямо перед собой, ожидая, пока ее отпустят. Она старалась не говорить вообще ни слова. Он потряс ее.
– Ясно тебе, ошметок?
По-прежнему смотря вперед, Маля кивнула.
