Чего все женщины боятся как огня? Бабство
Заметили, как язык (не мужской, а русский, хотя и мужской тоже) реагирует на изменение женской сущности? Есть, например, целая группа уничижительных слов, указывающих на состояние, противоположное «ебабельности» — обабиться, бабеть, бабский. Типа того: не надевай это платье, оно бабское! Фууу!
И всем сразу понятно, что значит «бабское». Аляповатое, несексуальное, бесформенное и похожее на чехол для танка одновременно. Все эти характеристики по отдельности не так страшны. А все вместе — смерти подобны. Вернее, не смерти, а, скорее, отказу от роли роковой соблазнительницы. Это все еще женщина, но уже без некоторой части женского начала.
Многие сейчас скажут, что тут бабство в первую очередь связано с размером дам, но это не так. Эшли Грем, например, фемина, а не баба. Бабство — это целый комплекс, универсальный код, который выражается и в цвете, и общей стилистике, и в пропорциях. Код этот — древний, легко воспроизводимый, универсальный. Его четко отбивают костюмеры «Давай поженимся», например.
Самое интересное, что и с возрастом бабство напрямую не связано. Баба — не старуха, а женщина еще «в соку». Для старух код совсем другой — блеклые цвета, общий упадок энергии. Старушечьи цвета — темные: серый, линялый черный, грязно-синий. Буйства форм и размеров тоже не предусмотрено — старушки обычно немного усыхают. Их код — строгость, аскетичность. Наряжаться не хочется, да и незачем. Как-то так…
А вот бабство — оно, напротив, нарядное. Энергия вроде есть, наряжаться хочется, в пляс пойти хочется, телевизор смотреть хочется, но что-то в этом образе все равно, блин, не то… Бабо-стайл постоянно демонстрируют модели и ведущие из различных «магазинов на диване», причем, коммерчески это предприятие весьма успешное. Аудитория большая и продажи хорошие.
Самое интересное, что женщины отдают предпочтение «бабским» фасонам и расцветкам, как мне кажется, неосознанно. Однако массово и повсеместно. Иначе не выпускала бы наша промышленность в таком количестве платья и халатики «веселеньких» расцветок и странной формы. Выпускают — значит продается! А если только такое и есть в магазинах, значит, только такое там и ищут. Спрос рождает предложение. Хотя, в это же время, бабство больше всего подвергается критике в различных «модных приговорах» и гламурных журналах. Все знают, что так нельзя. А все равно делают.
Код «бабства» древний и универсальный. И речь идет не только о сексуальности. К «бабе» обычно прилагается мужичок. Непремиальный, неухоженный, охочий до самогончика, но в целом он обычно при бабе есть. Обычно есть у бабы и детки, или племянники, или воспитанники. В «бабе» вообще очень много от материнской фигуры. Такая «всехкормительница», «прародительница», «запасательница».
Но в то же время… ну, не искусительница, и все тут. Вернее, искусить и искусать-то может, под самогончик. Но в целом эта роль — не особо-то про секс. И уж точно не про завоевание и покорение. К бабе бегут на тарелку борща и задорный минет — да, бывает, может быть. А вот так чтобы звезды и бездны к ногам, и в ресторан — это вряд ли.
Вот скажет такая:
— Завоевывай меня и обеспечивай!
А мужчина:
— Хахахахахах!
Женщины, желающие всю жизнь оставаться в категории «телка» боятся бабства, как огня. Высмеивают его и дразнят, всячески клеймят. На фотографиях баб обычно стебут.
