– Не знаю, возможно, и с духом. С кем говорить, не знаю. Поговори с кем хочешь. Ты мог бы проверить, в чем дело с этим Менюшко.
– Это можно, надо попробовать...
– Ну так пробуй! Что стоишь?
Марек еще немного пытался оставаться в резерве, но быстро сломался. Его добил отец, который специально пришел ко мне и категорически потребовал его участия, пожаловавшись, что больше не выдержит. Для обсуждения загадочного преступления мы выбираем как раз тот момент, когда по телевизору начинается футбол, и окончательно отравляем ему жизнь. Понятно, что пока дело не распутается, мы не успокоимся, поэтому придется что-то делать. Отцу Марек сдался.
– Только на победу не настраивайся, – предостерегла я его, когда он отправлялся в вояж в окрестности Лукова. – С тем же успехом этот Менюшко может происходить из Колобжега. Что бы не случилось, за идеи Люцины я не отвечаю.
– Ты тоже не настраивайся, я еду туда исключительно для развлечения. Давненько я не был Лукове...
Я бы поехала с ним, но в моей машине треснул глушитель, и от рева двигателя на лету падали птицы. С мастерской я договорилась только через два дня. Марек, казалось, был этим очень доволен. Я подозревала, что он исчезает с горизонта больше для отдыха от бесконечных разговоров, чем для раскрытия тайн.
Он объявился через три дня, как раз когда я вернулась из мастерской с новым глушителем. Как всегда элегантный, в костюмчике, белой рубашечке, галстучке, свежий, как подснежник, с невинным выражением лица. Я сразу поняла, что он что-то знает.
– Ну? – спросила я нетерпеливо.
В ответ он порылся в портфеле, нашел и вручил мне портрет молодого человека в военной форме.
– Узнаешь?..
– Покойник! – вскрикнула я, пораженная. – Но, кажется, живой?.. Откуда это?
– Все равно, откуда. Знаешь, кто это?
– Как кто? Наша семейный покойник! Это убитый из Воли! И ты знаешь, кто это?
Марек с удовлетворением рассматривал портрет, выдерживая эффектную паузу.
– Кто это?!!! – заорала я.
– Представь себе, некто Станислав Менюшко...
Короткое мгновение меня преследовала мысль, что это тот человек, который когда-то мчался по полю ржи. Теперь он убит, а вместе с ним ушла в могилу и тайна. Я отбросила это дурацкое наваждение и поразилась тому факту, что воспоминания Люцины оказались подлинными. Марек не захотел больше говорить, пока не удостоверится, что покойника признают все родственники.
До дома моей мамуси я доехала за рекордно короткое время – две минуты и сорок секунд. Собравшаяся за ужином семья вынесла единодушное решение:
– Покойник, как живой! – засвидетельствовала Люцина. – Тьфу, я хотела сказать наоборот – живой, как покойник...
– Здесь он выглядит получше, – благодушно призналась Тереза. – Если бы мне показали такое фото, о нем можно было бы и поговорить.
– И его действительно зовут Менюшко? – удивилась моя мамуся.
– На самом деле, его звали Станислав Менюшко...
– Пожалуйста, не говорите, пока меня здесь нет, иначе вам придется все повторять, – сказала Тереза, отправляясь на кухню за дополнительными тарелками и приборами.
– А откуда милиция взяла это имя? – спросила я. – Ты случайно не узнал?
Тереза остановилась на пороге.
– Да, узнал. Ваши адреса были записаны на обрывке конверта. С другой стороны не было ничего, кроме фамилии Менюшко.
Тереза вернулась к столу.
– Будете есть руками и с пола, – сообщила она сердито. – Я никуда не иду, никакого уважения от вас не дождешься. Хотела бы я знать, почему милиция этого не выяснила!
– Я могу и руками, – пробормотала я, – а он говорит, что недавно поел. Будем пить чай.
– Не знаю, не выяснили этого в милиции или только вам не сказали, – одновременно ответил Марек. – До него было легко добраться при условии, что знаешь где искать. Если бы Люцина рассказала милиции, откуда его помнит...
– Ты думаешь, что милиция серьезно отнеслась бы к рассказу, как сорок пять лет назад он носился по полю? – усомнилась я. – Или, что он из Лукова, потому что прабабка устраивала прадеду скандалы?
– А он не из Лукова. Он из Голодомориц.
– Извини, откуда? – вдруг заинтересовалась Тереза.
– Из Голодомориц. Это такая деревушка под Луковым. Станислав Менюшко был последним потомком семьи, которая жила там с незапамятных времен. Перед уходом в армию он продал хозяйство, потом работал на местной МТС, а потом куда-то пропал. О нем никто ничего не знает.
– Понятно, куда пропал, – промычала Люцина занятая обгладыванием скелета громадного индюка, который стоял в блюде перед ней. – В наше фамильное болото... Теперь уж я буду рассказывать милиции все, что вспомню...
– Бедная милиция! – сочувственно вздохнула моя мамуся.
На кухне засвистел чайник.
– Старики помнят, что когда-то Менюшко были богаты, – таинственно продолжал Марек. – Там ходят разные сплетни и легенды, будто давным-давно у них был клад, только неизвестно, нашли они этот клад или спрятали, или просто врали, или искали его. Хозяйством никто не занимался, и оно разорилось, так что последнему Менюшко для продажи осталось немного.
Чайник на кухне свистел как ошалелый. Моя мамуся беспокойно оглянулась и посмотрела на отца, который, естественно, смотрел футбол.
– Вода закипела, – сказала она в пространство.
– Я не пойду! – категорически отказалась Тереза.
– Я тоже, – буркнула Люцина, занятая туловищем индюка.
– Янек пойдет, – решила моя мамуся. – Янек! Вода кипит!...
– Папа же смотрит футбол! – обиделся Марек. – Оставьте его в покое, я сам схожу...
– Если пойдешь ты, то и мы можем, – заметила Люцина. – То есть, я – нет, потому что я толстая, разве что вы будете что-то рассказывать...
В результате чай делали четыре человека. Марек внес в комнату поднос, заставленный всем, что подвернулось под руку, чтобы не пришлось возвращаться на кухню. Тереза вынула из буфета термос и налила в него кипятку, я похвалила ее идею и захватила чайник с заваркой.
– А в этом МТС? – нетерпеливо спросила я. – Про него ничего не знали?
Марек помог Терезе и моей мамусе разгрузить поднос, оглянулся и положил его на диван.
– Так, немножко. Они смутно припомнили, что когда-то его искал человек из города. В деревне я тоже порасспросил...
Он ненадолго остановился и занялся чаем и сахаром. В его голосе появились нотки, которые заставили всех напрячься и замереть в ожидании продолжения. Люцина застыла, зажав зубами индюшачью кость.
