- Просто так, в почтовый ящик? - каким-то сдавленным голосом спросил Генка.
- Да, просто так. Да ты читай, читай!
Шелест бумаги.
- Боже ты мой! Да что же это делается?! - это снова Геннадий.
- Меня чуть не вырвало!
Дима неосторожно пошевелился, дверь скрипнула. Геннадий и Олег резко повернулись.
- А-а, Дима! Здравствуй! - Олег попытался улыбнуться, но похожее на маску лицо не слушалось.
- Как дела? - неестественным, дурным голосом поинтересовался Геннадий.
- К сожалению, нам пора. Идем, Гена.
Они поспешно вышли, хлопнула входная дверь. Дима бросился за ними, не понимая толком, зачем это делает. Но когда он выскочил на улицу, серебристый «мерседес», быстро набирая скорость, уже направлялся в сторону Исаакия.
Смеркалось, снова накрапывал дождь. Дима злился на себя за то, что не взял зонт. В легком пиджаке было холодно. Хорошо хоть на своей машине не поехал, а то пришлось бы бросать ее неизвестно где. Дима медленно шел в ту сторону, где скрылся «мерседес», поглядывая, не догоняет ли его такси. Наконец ему удалось поймать дряхлую «волгу» с шашечками и откровенно больным счетчиком. Словоохотливый таксист сделал несколько попыток завязать беседу, но потерпел поражение, хмыкнул и включил радио.
- Слушай «Радио-Эль»! - слащаво пропел из динамика неестественно высокий кастратский голос.
- Дерьмовая станция! - сплюнул таксист и принялся вертеть ручку настройки, пока не нащупал «Русское радио».
Дома Диму ожидал еще сюрпризец в виде Ксюши, возлежащей на диване в его купальном халате, и ненавистных магазинных блинчиков с мясом.
- Откуда ты, прелестное дитя? - вежливо удивился Дима.
- Ну ты же сам дал мне ключ, кися, - жеманно промурлыкала Ксения.
- А, ну да, конечно.
Ключ он ей не давал. Предстояло сменить замки и расстаться - час пробил. Но это завтра, а сегодня... Дима потянул за конец пояса Ксюшиного, то есть своего собственного, халата...
Разумеется, Ксения осталась ночевать. Восхитительный ритуал превращался в супружеские обязанности с упором на второе слово. От блинчиков началась изжога. Отодвинув уснувшую Ксюшу в сторону, Дима отправился на кухню развести соды.
Каждый раз, заливая содой сидящего в желудке змея-горыныча, он клятвенно обещал себе завтра же купить какой-нибудь «маалокс» или «мотилиум». Но назавтра изжога засыпала, Дима так же клятвенно обещал себе никогда больше не есть ничего термоядерного и обходил аптеку стороной.
Осушив стакан одним глотком, он замер, будто ожидая услышать изнутри шипение. Через некоторое время горыныч успокоился. Перевалило заполночь - народился новый день. За окном по-прежнему моросило. Время от времени в тихий шелест врывался гул жестяного карниза - откуда-то сверху срывалась капля покрупнее. Возвращаться к Ксении под пышный бок не хотелось.
Неожиданно, раздвигая пласты времени, из дальних глубин всплыло яркое, как вспышка, воспоминание: огонь в печи, рыжеватые волосы, рассыпающиеся по лицу, блестящие глаза... «Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя. Обещаю»...
Дима поежился - то ли от холода, то ли от того, что так отчетливо вдруг увидел ту, которой уже больше двадцати лет не было на свете. От Светланы мысли перебежали к Сергею.
Вот они и встретились. И теперь Света сможет спросить, почему никто ей не помог. Сможет... спросить?..
Дима почувствовал легкое головокружение. Глубоко внутри, пощипывая, разливался мятный холодок. Разгадка была совсем рядом. Она лежала на поверхности.
«Когда Сергей и Генка начали меня избегать? - Дима никак не мог припомнить точно - тогда время для него не существовало. - Кажется, осенью. Да, не в самом начале четвертого курса, попозже. День рождения Светы 20 октября. Как раз!»
Он вспомнил: Сергей смотрит в сторону и бубнит: «Я хотел... Но не знал...». Слова Ольги бегущей строкой догоняли друг друга: «Сергей сказал, что когда-то совершил страшную подлость, преступление, за которое не был наказан». «Он боялся какого-то возмездия». «Сережа завещал Лавре пять тысяч долларов. Он ходил сюда часто».
«А Олег с Генкой! Они вели себя сегодня так, словно виноваты передо мной. Нет, не так. Они вели себя, словно виноваты - и поэтому боятся!».
«Идиот! - Дима даже зажмурился от досады. - Как же это я сразу не догадался? Не зря же подумал о них! Муравейник - это как раз в стиле Олега. Видимо, Серега пошел против них, и от него избавились. Да не просто так, а чтобы помучался. Это Света когда-то говорила, и мы все при этом были: страшна не смерть, что такое смерть, всего одно мгновение, нулевая точка на координатной прямой. Гораздо страшнее страх смерти, ее ожидание и неотвратимость... Вот Сергей и получил сполна. Кто знает, сколько он страдал, пока не отключился. Чудовищная боль и сознание того, что смерти не избежать. Смерти, самой для него ужасной - от тварей, которых всю жизнь боялся и ненавидел.
Ольга сказала, что Сергей крестился не так давно, часто ходил в церковь. Получается, он раскаивался в том, что совершил когда-то. Совершил когда-то... Вместе с ними. А потом - раскаивался. Может, даже хотел пойти в милицию. Так или иначе, они его убили. Точно так же, как когда-то все вместе убили Свету!».
Утром в день похорон Сергея Балаева Олег Свирин вытащил из почтового ящика простой неподписанный конверт. Недлинный текст, отпечатанный на принтере, вызвал у него не просто страх, а состояние, близкое к истерике.
Он сам не понимал, как ему удалось выдержать всю церемонию: панихиду, похороны, поминки. Его трясло, когда он подставлял плечо под гроб с ужасными костями, когда-то бывшими его приятелем. И предателем.
«Ты заслужил это, Серый! - думал Олег, глядя, как гроб опускают в могилу. - Только зачем же ты и нас потянул за собой?»
«Да потому что вы виноваты!»
Что это? Олег вздрогнул. Что за мистика?! Он не верил в привидения и загробную жизнь. Совесть? В совесть он тоже не верил. Совесть - это для слабаков и истериков. Впрочем, в последнее время он действительно ведет себя как слабак и истерик. Он, Олег Свирин!
«Я должен был защитить себя! - он попытался отогнать непрошеные мысли. - Это не мы виноваты. Она сама!»
И тут Олег увидел Сиверцева, который стоял напротив с букетом белых гвоздик.
- Смотри! - шепнул он Генке.
В этот момент Димка поднял голову и встретился с ним взглядом. Олегу показалось, что земля уходит у него из-под ног, еще мгновение - и он окажется в могиле вместе с Сергеем.
На поминках он то и дело ловил на себе Димкин взгляд. Нет, это был не тот взгляд, который мучил его целый год. Но не менее страшный. Улучив минутку, Олег показал Генке письмо. И в этот самый момент, как на грех, появился Димка. Как асфальтовый каток, неумолимо надвигающийся на жалкого дождевого червя.
