— Отдохни, — посоветовал он. — Сколько не спишь уже? Ты мне живой нужен и не свихнувшийся. Все нормально. Я твою логистику проверил, все загружено, всего хватает. То есть я, конечно, в твои дела не лезу, я оперативник… Но серьезно говорю: отдохни. Верхнее чутье мне говорит, что в порядке все у тебя.
Контр–адмирал Григорий Акрополит сухо улыбнулся.
— Попробую последовать твоему совету. Завтра же.
Ангел фыркнул.
— Всегда так. Мне что — приказом по группе флотов тебя спать загонять?..
— Не ворчи, стратег. Где б ты был, если бы не моя тыловая мелочность? Работа у нас — хуже вышивания, сам знаешь… И кстати. Ты сам–то когда отдыхал?
— Мне не нужно, ты же знаешь.
Акрополит поджал губы и не ответил. Он был старше Ангела лет на пятнадцать — то есть ему было сейчас за сорок. Сдержанный, скучноватый, никогда не хватавший с неба звезд, но побеждавший всех настойчивостью и аккуратностью — типичный дотошный службист. Штабная крыса. Ангел никогда бы не поставил его командовать соединением, но как начальнику штаба доверял ему всецело. Они встретились три года назад, когда Ангел пребывал в опале, а его штаб — в лучшем случае в мечтах; тем не менее, едва поговорив с Акрополитом, Тиберий уже решил, что на роль «надежного второго» будет впоследствии необходим именно этот человек, и действительно предложил ему назначение, как только дошло до дела.
— Меня беспокоит наземная часть операции, — угрюмо сказал Акрополит.
— Меня тоже, — сказал Ангел. — К сожалению, я не могу тебя ничем порадовать. Корпус Циннемана остается с группой флотов «Центр», на Пандемосе. Нам из него не дадут ни одного взвода.
Акрополит возвел глаза к оранжевому небу.
— Извини, — сказал он. — Твои связи… на Антиохии, на Ираклии… Они не помогают?
Ангел вздохнул.
— Не преувеличивай. Не такие уж у меня мощные там связи — это во–первых. А во–вторых, их еще надо успеть привести в действие. Я — не успеваю. Допустим, я поговорю с кем–то и добьюсь поддержки… пока они там продавят вопрос в Адмиралтействе… если продавят… пока сюда к нам придет положительный ответ, пока пройдет передислокация — а это еще та заморочка, ты лучше меня знаешь… Думаешь, нам кто–то позволит отложить операцию? Нет. Григорий, ты понимаешь не хуже меня: все уже решено.
Григорий Акрополит сел и провел рукой по лицу. Теперь стало наконец видно, как он устал. Живая тень.
— Я понимаю, — сказал он. — Я понимаю, что в Адмиралтействе поставили все на группу «Центр», и император это одобрил. Нам выделены наземные силы по остаточному принципу. Тиберий, ты ведь знаешь, что это значит? В лучшем случае нам придется одни и те же войска перебрасывать с планеты на планету, с одной захваченной системы на другую — оперативный план «Льеж», ты его сам вчера подписывал… (Ангел кивнул.) Для этой цели, специально, придется создать отдельный транспортный флот… причем виртуальный, с постоянно меняющимся составом — иначе кораблей не хватит… Ладно. Мы это проработали. Хотя даже это — безумие, я тебе скажу честно. Все идет на пределе. Малейший сбой… Тиберий, ты понимаешь, что случится при малейшем сбое?
Ангел медленно повернулся и посмотрел, словно изучая собеседника.
Акрополиту стало неуютно.
— …Понимаю. Если сопротивление на какой–то из планет сорвет график твоего плана «Льеж», нам придется ввести в действие небесные силы. Подвесить над планетой линкоры и выжечь очаги сопротивления лучами их орудий. Это будет неизбежно, потому что иначе у нас вообще ничего не получится. И я окончательно заработаю славу палача, — Тиберий усмехнулся. — Ты ведь это имел в виду?
— Да, — сказал Акрополит, поколебавшись.
Тиберий улыбнулся ему. Широко и тепло.
Слов было не надо.
Еще сутки… Еще двое суток, самое большое — и придется выступать. Группа флотов «Юг» атакует одну из двух окраинных планет архипелага Неймана — или Фейсалабад, или Порт—Стентон; то, что их две, позволит варьировать вектор наступления, и это прекрасно; лучше, если даже мы сами до последнего момента не будем знать — какую цель накроем первой… А вот потом начнется то, чего сейчас в штабе так боятся и о чем стараются не думать. Неизбежно начнется. Архипелаг Неймана — это несколько десятков звездных систем со сложнейшей сеткой путей сообщения между ними; у Гондваны здесь нет единого ударного кулака, но есть множество небольших флотских группировок, сквозь которые нам придется прорубаться, как садовнику сквозь заросли крапивы. Кидаясь на одну систему за другой, наша группа флотов «Юг» неизбежно начнет распыляться и увязать. А Гондвана к тому времени наверняка подтянет корабли из метрополии, так что все станет совсем сложно. И вот тогда Вардан — сволочь, марионетка, ничтожество, перчатка на руке старого подлеца Докиана… когда мы тут как следует застрянем, его группа флотов «Центр» совершит внезапный (для противника) бросок вперед и захватит Токугаву. И ему это удастся, хоть он и бездарь, потому что к тому моменту во всей Галактике не будет силы, способной ему помешать…
Два адмирала смотрели на закат, думая об одном и том же.
— Тиберий…
Ангел внимательно посмотрел на собеседника. У Григория Акрополита запали щеки. Он явно на что–то решался.
— Слушаю тебя, — сказал Ангел мягко.
— Скажи честно: ты уверен в успехе?
— Я уверен, что Архипелаг мы займем. Это вопрос времени. По моим оценкам — месяца за полтора, если не будем нигде задерживаться.
Акрополит неопределенно кивнул. Об уникальных расчетных и тактических способностях Ангела он знал, пожалуй, больше всех. Он знал, откуда берутся слухи на эту тему. А слухи были разные — это он знал тоже. Говорили, что Ангел способен в уме мгновенно делать геометрические расчеты в 11–мерном пространстве. Говорили, что у него в голове встроенный квантовый ординатор. Говорили, что он никогда не спит. Говорили, что он продал душу дьяволу. Последняя выдумка была тем более нелепа, что теистом–верующим Ангел никогда не был… хотя кто там знает, какие души больше любит дьявол?..
— Тиберий… Если все–таки с Архипелагом мы что–то не учли? У тебя есть запасной план?
— Запасной? — Ангел сделал вид, что удивился. — Нет. То есть у меня всегда больше одного плана, ты знаешь. Но с Архипелагом ситуация однозначная. Все деревья решений сходятся на том, что через несколько недель мы его занимаем: минимум через полтора, максимум через два с половиной месяца. Тебя что–то беспокоит?
— Нет… Пожалуй, нет.
Акрополит встал и подошел вплотную к прозрачной оболочке купола. Солнце уже село. По дальнему морю пролегла черная полоса. Он долго смотрел туда.
Но сказано больше ничего не было.
Три часа ночи. Разумеется, часы здесь идут по времени центрального часового пояса планеты Антиохия, по которому живет весь византийский космический флот; уж лучше так, чем переводить их в каждой новой звездной системе — тем более что крупные корабли космофлота, как правило, на планеты не садятся. Ундина — исключение, и только потому, что здесь очень пустынная местность. Впрочем, из каюты, в которой сейчас находится Тиберий Ангел, никакой местности не видно вообще; эта каюта — на глубине трех этажей, в субгрунтовом комплексе, и похожа она больше всего на железнодорожное купе, только без окна; лежа на откидной койке, Тиберий как раз и вспоминает сейчас поезд Теофания — Каракка: есть такой экспресс, идущий на Антиохии вдоль береговой линии Срединного моря, в котором ему пришлось однажды прокатиться… На пути к Каракке железная дорога проходила по перекинутому через залив огромному арочному мосту — мост святого Ворона, так его почему–то называли; поезд несся, будто по воздуху, пробитый насквозь лучами солнца, между золотисто–голубым небом и таким же морем… Тиберий не помнил, когда и где еще ему было так светло — в буквальном смысле, физическом… А в Каракке он встретился с Торвальдсеном. Да, именно там.
