— О да, конечно, пожалуйста, — ответила Ли.
Мы прошли в прихожую. Я заметила, что латунные предметы начищены до зеркального блеска. Тут стоял диван с двумя подушками, симметрично расположенными по углам; чехольчики на спинках стульев были безупречно чистыми, а на ручках кресел лежали салфеточки, чтобы сидящие не пачкали мебель.
Мы с трудом осмелились сесть.
— Может быть, я попрошу маму зайти к вам, как только она вернется? Я просто не знаю, когда она будет дома. С этими родителями ничего заранее неизвестно.
— Собственно говоря, это касается тебя, Ли, — сказала бабушка. В конце концов, Ли было около восемнадцати лет, а в этом возрасте человеку уже пора самому принимать решения. Но Ли была очень скромной девушкой, а миссис Полгенни — деспотичной матерью. — Ты знаешь французов, которые здесь живут?
— Эти, из Хай-Тора? — спросила Ли.
Бабушка кивнула.
— Вчера они были у нас в гостях… — и, когда мы показывали им замок, они обратили внимание на гобелены, которые ты починила.
— О, мне очень полюбилось это занятие, миссис Хан сон.
— Я знаю. Это внесло в твою жизнь разнообразие, верно? Так вот, у них есть несколько превосходных гобеленов французской работы. Ты слышала о таких, Ли? Конечно, слышала. Считается, что они — лучшие в мире. Эти гобелены очень древние и нуждаются в ремонте. Увидев, что ты сделала с нашими…
Глаза Ли засияли.
— В общем, они хотели бы поговорить с тобой по поводу починки их гобеленов.
— О, я с удовольствием взялась бы за это. Мне уже надоело вышивать розочки и бабочек на дамском белье.
— Подобная работа — совсем другое дело, правда?
И интересно… ведь их сделали люди, которые жили сотни лет назад.
— Да, я понимаю.
— Видимо, тебе придется пожить там, пока ты будешь делать эту работу. Тебе понадобится хорошее освещение, а ездить взад-вперед — слишком долго.
Ли кивнула, а потом сказала:
— Матушка не любит, когда я ухожу из дома, даже к вам.
— Вот это я и хотела обсудить с ней. Я пообещала месье и дамам Бурдон поговорить с вами. Они очень хорошо заплатят. Мне кажется, вы сами можете назвать цену.
Я изучающе смотрела на Ли. Она вообще была хорошенькая, а теперь, когда ее охватило радостное возбуждение, это стало еще заметнее.
— Не хотите ли чашечку чаю? — спросила она.
— Это было бы очень кстати, — ответила бабушка.
Ли вышла. Мы оглядели комнатку, и я поняла, о чем сейчас думает бабушка. Комната имела нежилой вид. Я не могла представить человека, который был бы счастлив в таком доме. Здесь нужно было постоянно заботиться насчет того, что правильно и пристойно в глазах строгой миссис Полгенни, а об удовольствиях нельзя было и помыслить.
В то время как мы пили чай и ели домашние бисквиты, явилась хозяйка дома. Войдя, она в изумлении остановилась на пороге и уставилась на меня.
Я судорожно начала размышлять, не сделала ли я чего-нибудь такого, что безвозвратно испортило совершенство ее кресла, обитого коричневым бархатом.
— Миссис Хансон… — начала она.
— Прошу простить меня за вторжение, миссис Полгенни, — сказала бабушка, — Ли угостила нас чаем, а ваш овсяный бисквит изумителен.
— О, я рада, что она предложила вам чай, — расплылась в улыбке миссис Полгенни.
— Как прошли роды на ферме?
— Еще один мальчик. — Ее лицо смягчилось. — Чудесный, здоровый мальчуган. Все довольны. Роды затянулись, но все прошло гладко. Нужно немного понаблюдать за ними. Сегодня попозже я еще раз навещу их.
— Я рада, что все так удачно. Мы пришли к вам, чтобы обсудить весьма интересное предложение. Мы уже кое-что рассказали Ли.
— Да? И в чем дело?
— Вы знаете беженцев из Франции, поселившихся в Хай-Торе?
— Знаю.
— Ли хорошо потрудилась над нашими гобеленами.
Эти французы приходили к нам на ленч, а потом, осматривая замок, обратили внимание на ее работу.
Дело в том, что они хотели бы попросить Ли сделать для них то же самое. У них есть очень ценные гобелены, требующие ремонта. Они выразили желание, чтобы этим занялась Ли.
Миссис Полгенни нахмурилась:
— У Ли и здесь хватает работы.
— Там работа совсем другая, и заплатят за нее, разумеется, гораздо больше.
Это замечание вызвало явный интерес у миссис Полгенни.
— Конечно, ей пришлось бы пожить там недельку — другую, а то и дольше.
Миссис Полгенни опять нахмурилась:
— А почему бы ей не ездить туда каждый день?
— Ну, это все-таки далековато, такое путешествие дважды в день, а главное, не всегда бывает подходящее освещение. Работа ведь чрезвычайно сложная.
— Ли не захочет жить вдали от дома.
— Но разве вам не кажется, что ей было бы неплохо ненадолго сменить обстановку? В Хай-Торе ее устроят очень удобно и будут благодарны за работу. Мадам Бурдон с большой нежностью говорила об этих гобеленах. Чувствуется, что они ей очень дороги. Подумайте об этом, миссис Полгенни.
— Я считаю, что молодой девушке положено жить дома, возле матери.
— Но это же недалеко.
— А они не могут привезти гобелены сюда?
— Это невозможно. Гобелены очень велики и, полагаю, исключительно ценны.
— Пусть наймут кого-нибудь другого, — Им понравилась работа Ли. Она исключительно талантлива. Это может принести ей пользу и в будущем. Кто-нибудь посетит их, увидит ее работу, как они увидели у нас. Никогда заранее неизвестно, что из этого может получиться. Вы, наверное, знаете, что сейчас в Англии живут император Наполеон и императрица Евгения. Они дружат с месье и мадам Бурдон.
Кто знает, может быть, Ли еще предстоит поработать и для королевских особ?
Миссис Полгенни посмотрела на нас с сомнением.
., - Если судить по тому, что я слышала, они грешные люди.
— Ах, миссис Полгенни, нельзя ведь верить во все, что слышишь. Думаю, для девушки это будет счастливой возможностью.
— Мне не нравится, когда моя дочь не ночует дома.
Я хочу знать, что она здесь, а я в соседней с ней комнате.
— Не отказывайте сразу, подумайте об этом. Ли очень понравилось работать над гобеленами. Это же гораздо интереснее, чем простая вышивка.
— Еще и иностранцы!
— Они такие же, как мы, — сказала я.
Миссис Полгенни бросила на меня жесткий взгляд.
Очевидно, по ее мнению, молодые девушки должны быть на виду, но помалкивать.
