— Я у Заима был, рыбу разгружали. Ну и пивка, конечно… Зато смотри, что я тебе принес…
Они сидели у плитки, папа Саша помешивал в закопченной алюминиевой кастрюльке похлебку из карпьих голов и внимательно слушал сбивчивый торопливый рассказ Леночки. Он все время загадочно улыбался и посматривал на девочку, чем вызывал у нее недоумение.
— Совсем и не смешно. Я больше никогда здесь одна не останусь!
— Знаешь, кто это? — спросил папа Саша, когда они уже поужинали и легли спать. — Шуршавчик. Он шуршит ведь?
— Да. И бормочет еще, и топает… Вот слышишь?! Ш-ш-ш, — Леночка присела на топчане, глазки ее снова сделались большими и круглыми, она приложила пальчик к губам и вся как-то сжалась. — Слышишь?
— Ну правильно! — почему-то обрадовался папа Саша. — Это просто шуршавчик. Наверное, он сломался, потому что бормоталка и топалка в нем работает только тогда, когда тепло. И что же с Ним случилось? Кто его потревожил? Ну-ка, ну-ка, ну-ка…
Леночка во все глаза пялилась на него. Голос папы Саши был глух и подозрительно весел, и нес он какую-то околесицу. Наконец папа Саша не выдержал и расхохотался. Бормотание в углу на секунду стихло. Леночка спустила ноги с топчана и шепотом спросила:
— Ну, где же он, твой Шуршавчик? Почему не вылазит? — Она почувствовала в его словах какой-то подвох. Больше всего на свете ей хотелось увидеть сейчас того, кто так сильно ее напугал. Ведь не мышка же, и не крыса, наверняка и не кошка. Всех этих животных Леночка знала и давно привыкла к звукам, которые они издают. А вот Шуршалку-Бормоталку-Топталку ей видеть еще не доводилось, и потому Леночка превратилась в сплошную вытянутую шею и голову, повернутую в сторону кучи бумаг. Она почти не боялась, поверив, что это вовсе не страшно, раз папа Саша так спокоен, но на всякий случай ноги ее были, как сжатая пружина, готовая в любой момент подкинуть Леночку с места. Она все еще помнила о пережитом страхе.
— Пыха, Пыхунюшка, иди сюда, разбойник ты этакий… — Папа Саша привстал, взял со стола кусочек хлеба, наклонился до самого пола и еще раз позвал: — Пыха-Пыха-Пыха, где ты там?..
— Нет, — разочарованно произнесла Леночка.
— Конечно, ты его так напугала, что…
— Я?! Это я напугала?! Это он, как затопает!..
— Т-с-с-с, вот он, красавчик наш… Ух ты, хороший, хороший, кто говорит, что ты топаешь, а? Иди сюда, не бойся… — Папа Саша протянул руки навстречу чему-то, что не видела Леночка, погрузил их в ворох макулатуры и извлек оттуда маленького серенького ежика. Ежик спокойно сидел у него на ладони и черными бусинками глаз смотрел в сторону Леночки. Ей даже показалось, что он посмеивается над ней.
— Ежик! — воскликнула Леночка. Зверек моментально сжался, выставил колючки и зашипел.
— Ну вот! — весело заключил папа Саша. — Кто из вас кого больше боится?
Ежик убрал колючки и засопел, потешно дергая черной кожаной пуговкой носа.
Леночка, не мигая, рассматривала маленький дрожащий комочек, похожий на упавший с дерева и помявшийся конский каштан в невызревшей скорлупе. Она протянула к нему свои маленькие чумазые ладошки и, блестя глазками, улыбнулась.
При переезде Пыха исчез. Как сквозь землю провалился. Леночка ставила у топчана блюдце, наполненное молоком, резала кусочки моркови, яблок, сыпала горсти орехов, семечек, злаков, которые Пыха совсем недавно так страстно любил и с таким удовольствием угощался. Но все ее старания оказались тщетными… Так и уехали они на новое место ни с чем.
Когда судьба много позже снова забросила Леночку в этот подвал, в одном из углов она обнаружила фанерный ящик с различным хламом — стеклянными банками, рваными ботинками без подошв, но со шнурками и прочей дребеденью, и там лежало пыльное, набитое обрывками газет и клочками ваты чучело Пыхи.
Может быть, и не Пыхи, успокаивала себя Леночка, но сердце ее все же подсказывало, что это чучело и есть тот потешный ежик…
Потом… Ах, как страшно вспоминать о том, что она увидела в банном дворе! Ее держали за руки, не давая приблизиться к распростертому телу папы Саши. Все двери были распахнуты, двор заполнился зеваками, машинами «скорой помощи» и милиции, свистом, криком, короткими и лаконичными окриками… А ее не пускали к нему, и кровь приливала к голове, причиняя боль.
Леночка готовилась к выпускному балу. Будущее обещало быть прекрасным, как высокое безоблачное небо в середине июня.
Аганин, к тому времени отработав свое банщиком, сторожем и истопником, стал сначала исполняющим обязанности директора, а потом и директором бани. Должность, прямо надо сказать, не Бог весть какая. Но Александр Николаевич был полон честолюбивых, не лишенных перспектив планов, надеясь в ближайшем будущем превратить тривиальную баню в салон здоровья и красоты.
Он уже перестраивал некоторые помещения, возводил стеклянные крыши для будущего солярия, монтировал оборудование просторных саун и рыл котлован под бассейн.
— Дело нужное и благодарное, — расцветал он улыбками, запивая плотный ужин горячим чаем. — У нас с тобой, Леночка, столько дел! Ну просто невпроворот! Вот ты и экзамены сдала — отличница, медалистка. Кто бы мог подумать, что так быстро пролетит время? Ты скоро получишь паспорт, и первое, что мы сделаем, это отправим тебя во Флоренцию. Тебя ведь еще интересует эпоха итальянского Возрождения?
— Еще бы! — Леночка благодарно смеялась, убирая со стола посуду. Не зря же Аганин затратил на нее столько сил и энергии. Не зря ведь посещала она курсы скорочтения и стенографии. А столько лет учить итальянский! Конечно, ее все еще интересует эпоха Возрождения. Она поступит в институт и станет знаменитым искусствоведом. Пластика и динамика скульптуры, глубина человеческой души в литературе через деталь, через дыхание национальной культуры, через тонкие, немного смазанные и оттого завораживающие мазки кисти. У Леночки перехватывало дыхание от одного взгляда на папу Сашу.
Первое, что он сделает, — это отправит ее во Флоренцию. Уже и деньги отложены…
Единственное, что успел папа Саша перед гибелью, это увидеть ее в роскошном наряде для выпускного бала.
Когда Леночка крутилась у зеркала и примеряла обтягивающее бархатное платье со струящейся полупрозрачной накидкой и закалывала волосы у правого виска, в дверном замке послышалось копошение.
— Не входи пока! — крикнула Леночка через плечо, нисколько не удивившись столь раннему появлению Аганина. Он часто приходил домой в неурочное время по каким-то своим мелким надобностям: то бумажку забыл с начертанным второпях чьим-нибудь телефоном, то перекусить забегал, то просто — поглядеть на Леночку, поболтать с ней минутку-другую.
Но за ее спиной раздался незнакомый женский голос:
— Извините, что побеспокоила вас, дорогуша. — Леночка стремительно повернулась навстречу голосу и молча уставилась на вошедшую, которая с любопытством рассматривала ее холодными бледно-голубыми льдинками глаз.
