— В нем марганец, — не преминул заметить Паркер, — он пойдет тебе на пользу.
5
Паркер постоянно спрашивал себя: что же изменилось? Ведь последние несколько дней он чувствовал себя намного лучше: просыпался отдохнувшим, готовым к новым свершениям, словно искупавшись в святом источнике. Этим святым источником был сон. Это была своего рода смерть. Паркеру ничего не снилось, а если и снилось, то он ничего не помнил. Это было так непривычно, ведь он всегда любил спать именно потому, что ему снились сны.
Он стал проще и осознавал это. Свобода от сексуального желания — эту потребность словно выжгли в нем, искоренили, как сорняк, и там, где раньше колыхались тени, теперь сиял ослепительный свет. Этот свет давал ему сейчас возможность видеть истину. В тот день он даже не притронулся к Еве, разве только когда утешал. Это было приятное ощущение: его глаза не наливались кровью. Он чувствовал триумф, восхищаясь женщиной и не испытывая к ней физического влечения.
— Завтра у тебя свидание, — хитро напомнила Барбара, когда он одевался. Она еще лежала в кровати и выглядела словно ее неотъемлемая часть, с растрепанными волосами и в ночной рубашке, смятой на груди.
Паркер знал, о чем она, но само слово «свидание» покоробило его, и он ничего не сказал — не хотелось думать об этом. Когда Барбара включила телевизор, он продолжил одеваться. Паркер не слышал, что там говорят, не видел, что показывают, а позже, за завтраком (овсяная каша с проросшей пшеницей, мандарин, тост из цельнозернового хлеба), он не обращал никакого внимания на радио.
Задумчивый, он доехал до станции, не остановившись у газетного киоска. Всем, кто спросил бы его, почему он не держит в руках дежурный утренний номер «Трибьюн», он собирался отвечать: «Я не заглядывал в газеты уже сто лет. Я больше не читаю всю эту ерунду. Все они под колпаком у республиканцев, пишут там одно и то же изо дня в день, по большей части наглую ложь, и остаются от этих газет только чернила на руках. Если происходит что-то серьезное, то об этом можно услышать из болтовни прохожих».
Шла Президентская выборная кампания, и это было самой весомой причиной не покупать газет. Как можно сделать выбор, увидев фото их жен — четырех бизнес-сучек, пиарящих своих жадных, услужливых муженьков.
«Это создает у меня ощущение, что меня насилуют», — хотелось добавить ему, подразумевая все те же газеты.
Он искал глазами место поудобнее. Паркер не любил, когда люди тихо переговариваются в поезде или когда смотрят на него в упор, а потом отворачиваются и бормочут что-то себе под нос — и он уже заметил подобных в этом вагоне. Свободное место нашлось рядом с полным, аккуратно одетым мужчиной, у которого на коленях был чемодан. Он не читал газету.
— Мы вдвоем с Вами — единственные в этом поезде, кто не уткнул нос в газету, — сказал Паркер, подсаживаясь к нему.
— Мне приносят в офис, — ответил тот. — Но у меня нет времени даже взглянуть в них.
Затем Паркер произнес свою спланированную обвинительную речь в адрес газет и газетчиков, и мужчина заулыбался, чувствуя к нему явное расположение. Попутчик рассказал, что занимается асбестом и хранением химических отходов.
— Очень рискованный бизнес, — оживился Паркер. — Мне хорошо знакомы эти подводные камни.
— Да нет, я просто успешный продавец хлама, — усмехнулся его собеседник.
— Нет-нет, — возразил Паркер. — Знаете, я директор вуза, и когда-то все наши трубы были изолированы асбестом. Нам пришлось закрыть школу и вычистить всю территорию, находясь в масках, перчатках и защитных костюмах на 9 ярдах площади. Знаете, это очень непросто.
— Большинство не знает этого, — сказал мужчина с довольным видом.
— Так что я знаю, с чем Вам приходится иметь дело, — уверил Паркер.
Мужчина улыбнулся и с гордостью сказал:
— Это довольно грязный бизнес. Вы не представляете, какие страховые взносы я плачу за моих работников. Люди думают, что это легко. Но Вы правы, это большие риски, очень рискованный бизнес.
Паркер с гордостью думал, что он на самом деле вообще ничего не понимает в этом.
— Таким образом, Вы работаете в сфере услуг.
— Да, похоже, что так, — сказал мужчина, довольный собой. У него были узкие плечи, большой живот и кольцо на пальце, а по его аккуратному внешнему виду Паркер сделал вывод, что он-таки выглядит как преуспевающий продавец. Мужчина все еще улыбался:
— А где Ваша школа?
Какая школа? Паркер стал судорожно вспоминать…
— Высшая школа имени Линкольна, там, на Сэджвик, около Супериор. Большое гранитное здание с большими часами на фасаде, которые показывают неправильное время. У нас почти две тысячи учащихся.
Такой школы вообще не существовало. Паркер посмотрел в глаза мужчине, гадая, возмутится он или нет.
— Я что-то слышал о ней, — ответил мужчина и, так как Паркер промолчал, добавил: — Я слышал о ней много хорошего.
Он принял эту ложь: студентов, директора, тут же придумал хороший имидж школы — проглотил все это, потому что, как и большинство людей — Паркер знал это, — он думал только о себе и даже не осознавал, что именно говорит, просто шевелил губами.
— Вы все еще не решили проблему с изоляцией?
Типичная реакция. Паркер рассказывал о своей школе, а собеседник услышал только слово «асбест».
— У нас есть старое бомбоубежище, в которое уже давно никто не заглядывал.
Мужчина вынул из бумажника визитную карточку. На ней красовалась выпуклая надпись «Бэскис Вейст Интервэншн». Паркер взял визитку, и ему моментально стало очень жаль этого мужчину.
— Гарри Баскиз — это я. Мой бухгалтер придумал название фирмы. Неплохо, да?
Он был сконцентрирован только на своей персоне — это было видно по выражению его мясистого лица, — даже когда с улыбкой смотрел в окно. Паркер представил, как этот мужчина бреется, смотрясь в зеркало в своей спальне. Вот он медленно водит бритвой по скулам, вокруг губ. И ему показалось очень грустным то, что этот мужчина должен повторять эту монотонную процедуру изо дня в день на одном и том же лице.
Паркер хотел было снова заговорить с ним, но осекся, заметив, что они подъехали к станции Кларк энд Дивижн. Он увидел большой логотип Мальборо. Мужчина тяжело поднялся.
Паркеру было жаль, что он не может продолжить разговор. Он был на подъеме, энергия била ключом, его фантазии не было предела. Он мог убедить любого, что только что посадил огромный самолет на Сэнт Лоренс. Что он только вернулся из многолетнего путешествия по Европе. Что он серьезно пострадал в аварии, вдребезги разбив мотоцикл. Что он потерял четверть миллиона долларов акциями в Черный Понедельник. Что он — продавец химических агентов и измерительных приборов для бассейнов. И он хотел при этом смотреть в глаза собеседника, фиксируя все его реакции.
