Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
На данный момент картина опроса складывалась такая: никто ничего не знает, кроме двух женщин из маленького («кривого» – вспомнил Кемаль и улыбнулся) дома. Дамы немолодые: одна пенсионерка с кошкой, другая – аптекарша. Если пенсионерка и врет, то очень убедительно и детально, а занятой на работе аптекарше развлечения вроде ни к чему, зачем ей врать?
Дальше имеется госпожа Айше Демирли: ведет себя странно и задает еще более странные вопросы по телефону. Интересно – кому? Обещала зайти к этому человеку буквально через 15 минут, успев при этом принять душ (Кемаль не постыдился подслушать все, что она сказала после того рокового вопроса), значит, скорее всего, он или она живет в этом же доме. По ее словам, она говорила на лестнице с соседками – надо узнать с кем: понятно, что звонили не они. И, вероятно, звонил кто-то, у кого Кемаль уже был – иначе откуда информация о девушке? Даже если это убийца – он же должен официально узнать, что его жертва обнаружена.
Все это придется выкладывать начальству, и они набросятся на эту Айше, которая «слишком много знает», как выражаются в детективных фильмах. Но сделать это можно завтра или послезавтра, хотя утаивать оперативную информацию безусловно дурно.
А сегодня нужно составить отчет для самого себя. И все как следует проанализировать.
Может получиться, что этот «кривой» дом окажется в эпицентре расследования. Хотя утром, когда обнаружили тело, никто этого предвидеть не мог. Основными подозреваемыми сразу же стали молодые рабочие, в основном приехавшие в Измир на заработки из деревень. Их сейчас, наверно, вовсю допрашивают его коллеги. Если выяснится, что девушка была изнасилована, подозрения в их адрес усилятся.
Врач, прибывший с полицейскими, не мог этого установить сразу, только определил примерное время смерти – от двенадцати до двух часов дня во вторник. Вскрытие, конечно, даст больше информации. А так: признаков борьбы нет, девушка задушена женским чулком, по-видимому, тем, что валялся рядом с ней, признаков насилия по первому впечатлению тоже нет. Никаких документов в сумочке, обнаруженной рядом с телом, нет.
Непросто будет выяснить, кто она такая. Если она иногородняя студентка или просто приехала откуда-нибудь поискать в Измире работу, то ее еще долго никто не станет разыскивать. Хорошо бы у нее нашлись родственники, жених или возлюбленный, или соседки по общежитию, или хозяева пансиона – словом, кто-нибудь, кому она небезразлична и кто не поленился бы заявить в полицию.
Возможно, коллеги Кемаля уже все выяснили, проверив все имеющиеся в компьютере сведения о пропавших девушках, подходящих под описание погибшей. Или нашли отпечатки ее пальцев в картотеке. Но ему об этом никто докладывать не будет.
Чтобы собрать воедино всю информацию и представить себе общую картину преступления, ему придется самому расспрашивать каждого, кто работает по этому делу, потом гадать, все ли ему рассказали или имеются и другие факты, не подлежащие разглашению. Хотя обычно коллеги рассказывали ему все.
Все знали о пристрастии Кемаля к самостоятельным расследованиям, которых практически никто уже давно не осуществлял и которые сохранились только в детективах да в воображении таких идеалистов, как Кемаль. Он был хорошим исполнителем, но, делая свою часть работы, всегда должен был представлять ее место в общей, складываемой общими усилиями мозаике. Втайне он, конечно, мечтал когда-нибудь сложить такой паззл в одиночку.
«У тебя психология частного детектива», – неоднократно говорили ему коллеги, однако никто из них никогда не отказывался удовлетворить его любопытство. И отнюдь не по доброте душевной. Кто же будет бескорыстно тратить время на бесконечные одолжения? Задерживаться на работе, демонстрировать улики и фотографии, предъявлять результаты экспертизы, показывать, что и где найти по делу в компьютере, – кто станет этим заниматься просто по просьбе товарища не один раз, а постоянно? За все надо платить, правильно? Если не в буквальном смысле слова, то в переносном уж обязательно.
И Кемаль платил.
У него была превосходная память, поистине дар природы.
Он не блистал эрудицией, не поражал самостоятельностью мышления, но память у него была такая, что все в отделении говорили, что им компьютеры ни к чему. Достаточно спросить Кемаля, не помнит ли он случайно имена свидетелей пищевого отравления с летальным исходом, произошедшего три года назад, или участников драки на набережной, или где попадался похожий подчерк, и он все это вспоминал. С подробностями, деталями, описаниями, собственными впечатлениями, которые, понятно, никакой компьютер не вместит.
Коллеги знали: рассказав Кемалю, что они накопали по тому или иному делу, они сбрасывали информацию в надежный банк данных и могут легко извлечь ее оттуда в нужный момент. Кемаль запоминал практически наизусть длинные диалоги со свидетелями и подследственными, причем не только слова, но и паузы, интонации, вздохи и взгляды. Он мог совершенно точно сказать, какая сумка была у убитой пять лет назад дамы и перечислить все, что в ней лежало. Он восстанавливал в памяти текст любого документа, когда-либо проходившего по какому-либо делу – если не дословно, то достаточно подробно.
Разумеется, все этим беззастенчиво пользовались, особенно коллеги постарше, для которых включить компьютер и найти нужный файл было проблемой. А Кемалю позволяли играть в его безобидную игру – видеть всю мозаику в целом и отдельные кусочки, которым пока еще не найдено в ней места.
Сейчас у него вообще были одни кусочки, а до картинки еще далеко.
Но на всех его кусочках отчетливо выделялись фрагменты этого небольшого дома. Если верить свидетелям, девушку видели именно там. Конечно, в аптеку она могла зайти случайно, но дама с кошкой видела ее в подъезде. И Айше, может быть, что-нибудь вспомнит.
К кому она могла прийти?
Кемаль сидел в машине около очередного дома «Арыкента», который был построен намного выше и «кривого» дома, и того, где обнаружили тело. Пришлось даже доехать на машине – не карабкаться же пешком по горе. Этот дом и соседний были почти рядом с маленькими домами, как бы над ними, но автодорога делала несколько крутых поворотов, чтобы смягчить слишком резкий подъем, и от этого казалось, что те маленькие дома остались где-то далеко внизу. А между тем вот они оба, как на ладони. Кемалю хотелось немного отдохнуть перед очередным опросом, и он, достав блокнот, куда он записывал все заслуживающее внимания, нарисовал в нем четырехэтажный домик и разделил его вертикальной чертой – не посередине, а как показала Айше: с одной стороны одно окно, с другой три. Большие и маленькие квартиры. К кому приходила девушка, если пенсионерка-кошатница говорит правду?
Две квартиры пустуют: одна сдается, на окнах наклеено объявление, хозяева другой работают за границей. Кажется, в России. Одну хозяйку – студентку он не застал дома, четыре другие были на месте, он со всеми поговорил и ни одна, кроме старой дамы, девушку не признала. Последней была Айше.
Попробуем по порядку: Кемаль стал вписывать имена и факты прямо поверх нарисованного домика. То есть вписывал он отдельные буквы, стрелочки, вопросительные знаки и цифры, но ему эта картинка заменяла многостраничный отчет. Который потом он, конечно, напишет для начальства.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
