Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
Именно я примеряла для Марчелло этот комплект. Помню, как он посмотрел – сосредоточенный быстрый взгляд – и сразу принял решение: да, то что надо.
Рядом со стопкой коробок на полу лежала толстая рукопись – кипа листов, скрепленных в нескольких местах зелеными пластиковыми зажимами, словно манжеты запонками. Я взяла ее в руки.
НЕВЫРАЗИМОЕ
Автор: Марчелло Бенегатти
Это был сценарий фильма – судя по всему, ранний вариант. Текст был испещрен зачеркиваниями и исправлениями.
НАЕЗД КАМЕРЫ:
Магазинчик нижнего белья. День
КАРЛА, местная девушка. Красивая, невинная,
18 лет, наводит в магазине порядок.
ЗВОНОК в дверь. Она поднимает голову.
Входит мужчина лет сорока; стиль его одежды говорит об интеллектуальной деятельности: возможно, он писатель, или преподаватель университета. Он привлекателен, по его лицу видно, что очумеет получать от жизни удовольствие. Это наш герой, ЭДУАРДО КАНАЛЕТТИ.
ЭДУАРДО. Доброе утро, Карла. Ты подумала о том, что мы обсуждали?
КАРЛА. Да, пожалуй, у нас есть кое-что для вас.
Мое сердце ушло в пятки. Я пролистала рукопись дальше. Похоже, этот Эдуардо – ловелас средних лет; за его маской циничного отношения к женщинам скрывается страстная, чувственная натура. Для каждой новой пассии он покупает комплект белья. А продавщица Карла, девушка-идеал, – его поверенная в амурных делах, свидетель того – через череду шелковых и атласных подношений, – как с каждой неудачной связью он все больше уходит в себя. Но Карла даже не догадывается, что по-настоящему он влюблен в нее – безнадежно и болезненно покоренный ее юной красотой, грациозным изгибом шеи, безыскусностью просыпающейся сексуальности. Иногда он просит ее примерить ту или иную модель – всякий раз убеждаясь, что, подобно морским камушкам, неумолимо блекнущим на солнце, на ней они смотрятся совсем по-другому, чем на его более опытных и раскованных любовницах. Порой, любуясь, как она плавает в его бассейне, Эдуардо подумывает, не соблазнить ли ее. Но он прекрасно знает, что после этого она будет словно запятнана, даже опорочена. Ведь он влюблен именно в ее девственность, невинность, наряду с ее свободным нравом. Он сам говорит ей об этом в кульминационной сцене, когда, очевидно, все их внутренние сомнения и недоразумения остались позади:
КАРЛА. Я всегда буду благодарна тебе за то, что ты научил меня любви.
ЭДУАРДО. А я буду вечно благодарен тебе за то, что нашел в себе силы избежать любви.
И он уходит с тем, чтобы совершить единственный поистине благородный поступок в жизни – обречь себя на вечную сердечную боль, лишь бы не осквернить невинность обожаемой женщины.
Но следует новый поворот – она бежит за ним. Он завоевал ее сердце. Видимо, дальше следует любовная сцена: мы видим, как трусики, что он купил ей в подарок, падают к ее щиколоткам. Она разделась. Трусики еще мгновение покоятся у ее ног изящной восьмеркой, неким символом. Потом ее ножка делает шаг к его обнаженным ногам, и, как мы понимаем, девушка падает в его объятья.
* * *
Теперь я понимала, почему Марчелло сделал мне столь щедрый подарок при прощальном визите! Но все же многое оставалось для меня загадкой. На самом деле, Карла была вовсе не я – по крайней мере, я себя в ней не узнавала. Она ведь была красива и невинна, до отвращения: очаровывала каждого, кого встречала на своем пути, – убегая с краденым яблоком от лотка торговца фруктами, распевая песни при любой возможности. Но, рассуждая о белье, она казалась опытной и проницательной, как Франческа, но никак не я.
Я была охвачена чувством новых возможностей и ждущих меня трудностей, словно, забравшись, как я думала, на вершину горы, лишь увидела открывшуюся картину новых пиков и извилистых троп. Возможно, Марчелло был влюблен и в меня – но как в идею; а еще немного в Карлу, которая была не мной, по крайней мере, не полностью, и еще немного – во Франческу… Сама того не желая, я стала Музой. Это было приятное чувство – но с горьким привкусом: в данный момент я уж точно не походила на идеал невинности. Значит, в каком-то смысле, дела обстояли хуже некуда: я осознала, что подвела всех вокруг, что я совсем не тот человек, за которого меня принимают или хотят принимать.
* * *
Вошел Лука, еще не высохший и обмотанный полотенцем – а я все еще дочитывала сценарий.
– Слушай, прости за твой наряд, – сказал он, присаживаясь на кровать. – Зашить как-то можно?
Я покачала головой.
– Все кончено.
– Тебе придется заплатить? Вообще-то… – он сделал паузу. – На самом деле заплатить должен я. Ведь это моя вина.
Меня рассмешила абсурдность его предложения: казалось, он предлагает мне деньги на аборт.
– Да тебе в жизни не расплатиться за этот корсет. Да и мне тоже.
– Может, они просто не заметят пропажи?
– Ее сшили специально для показа! Конечно, они заметят.
Лука сочувственно обнял меня за плечо. Но я раздраженно стряхнула его руку.
– Тебе пора.
– Ну ладно. – Он поднялся с кровати. – Я все равно уважаю тебя, Натали.
– Обалдеть! – ответила я с сарказмом. – Я ужасно рада, что ты меня уважаешь, Лука. Теперь мне стало на-амного лучше!
Он пожал плечами. Глядя на его высокое стройное тело я почти растаяла. Больше всего я хотела сейчас, чтобы он обнял меня покрепче. Но я была слишком зла, чтобы сказать ему об этом.
И вдруг потолок комнаты осветили фары. Лука подошел к окну.
– Что там? – спросила я.
– Много людей. И какие-то фургоны.
Я тоже подбежала к окну. У ворот грудились разные машины, урчали двигатели. Сначала мне пришло в голову, что это за нами, что родители спохватились и выслали за нами спасательную экспедицию. Но тут я услышала знакомый голос, который отдавал команды другим водителям.
– Это Марчелло!
– Ты вроде сказала, что он уехал.
– Ну, значит, уже вернулся. – Я стала быстро одеваться. – Торопись. Нам лучше поскорее убраться восвояси.
* * *
Я провела беспокойную ночь, думая только о том, что мне сказать Франческе о злополучном корсете. Просто признаться, что я взяла вещь и испортила ее, будет недостаточно: она захочет посмотреть на нее, чтобы решить, можно ли что-то сделать, и тогда увидит и отсутствие пуговиц, и разорванную ткань и – что самое унизительное – пятно. Ей не составит труда сложить два плюс два и понять, что произошло. И я знаю, что она будет крайне разочарована как моим поведением – подростковым, безответственным, – так и плачевным видом своего драгоценного изделия. Я решила сознаться во всем. Я прекрасно понимала: как только я все расскажу, с моей работой у Франчески будет покончено. Я шла медленно, как на казнь, с трудом переставляя ноги.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
