§ 15. Предписывается в интересах дела поддерживать связи с лицами, осужденными за политпреступления против государственной власти или строя, не важны их политические взгляды, партийность или отношение к РКП. Главное, они против существующей организации власти и государственного строя. Их сведениями надо умело приносить пользу делу обороны РСФСР и пролетаризации.
§ 16. Привлеките к работе нескольких молодых, красивой внешности агентш из среды местной эмиграции. Их необходимо приспособить для осведомительной работы в среде офицерства и местного чиновничества. Необходимо привлечь из министерств (военное, морское, внутренних дел и иностранное) машинисток, стенографисток, регистраторов и т. п. в нашу агентуру и поручать им задания, предусмотренные в циркуляре номер 449.
§ 19. Ввести агента в каждую единицу армии и флота. Оклад от 3000 марок до 7000 марок.
§ 20. Мы находим необходимым ввести агентуру в военных и морских офицерских собраниях и казино. Подыщите официантов, могущих работать по информации. Оклады XII степени положения. Необходимы: обязательная и точная сводка всех банкетов, раутов, собраний, конгрессов военного, академического, международного или политического характера. Имена ораторов или делегатов, выступающих против РСФСР, вносить в списки номер 31 и препровождать шифром регистротделу.
§ 23. Собирайте сведения о печатающихся изданиях, переведенных или переводимых сочинениях военного, мемуарного или антисоветского характера. Экземпляры книг приобретайте за счет расходов главе по IX инструкций номер 34-а и посылайте диппочтой через полпредство. Авторов выясняйте с указанием адреса. Это же предписание распространяется на периодическую печать.
§ 25. Членов Сейма (ФКП) и эсдеков поставьте под наблюдение надежных агентов и ежемесячными рапортами информируйте их деятельность, образ жизни, связи с другими партиями и взаимоотношения к Цека финпартии. Необходимо наблюдение за точным исполнением директив ИККИ и РКП и в случае отступления заданий, о которых вас будут извещать, вам предлагается немедленно доносить председателю.
§ 26. Наблюдение за деятельностью сотрудников полпредства и торгпредства, консульств и торговых отделений Внешторга, Нефсиндиката, Доброфлота и Хлебэкспорта возлагается на ваш отдел. Все рапорты направлять непосредственно, без доклада резиденту, военагенту или особоуполномоченным, телеграфно шифром «Менжинский»
§ 29. Введите агента в генконсульства Великобритании, Соединенных Штатов Сев. Америки, Франции и Италии. Необходимо знать все видоизменения виз (типы марок, штемпелей, подписей и секретных отметок)».
Это предписывал Разведупр, но ВЧК повторяла старую, трафаретную форму предписания:
«Немедленно установите адрес морофицера Седергольма Бориса, поставьте наблюдение. Повторяем наше предписание 19 467. Пришлите рапорт Ораса, дополненный вашими поправками. Юрисконсульт Горчаков, счетовод Соболев и Покровский будут отозваны. Соберите материал, уличающий вредительстве. Вашему запросу выдано 100 тысяч марок. Тринадцать семь один пять. Павлоновский. Орас».
Последняя подпись — Орас — напомнила мне тюрьму ВЧК.
Орас допрашивал меня.
Предложив мне подписать написанный им протокол, он цинично сказал:
— Ставьте вашу сигнатуру, и рецепт смерти готов.
Я отказался.
Лицо Ораса побагровело. Он встал и, подойдя к двери, крикнул караульному:
— Выведите эту сволочь!
Меня «вывели» во внутреннюю тюрьму ВЧК и забыли на три недели.
Когда же меня отправили в школу шпионажа, в числе лиц, собравшихся в приемной начальника оперативной части Разведупра, был и Орас.
Увидев меня, он подошел ко мне и протянул руку со словами:
— Желаю вам успеха. Это я поддержал вас, а то бы того.
— Да? — спросил я, подавляя нарастающий гнев.
Руки не подал и пошел к выходу.
Потом я узнал, что Ораса готовили в той же школе для дипломатической карьеры.
«Собирайте уличающий материал» — значило на языке посвященных в работу ВЧК — напишите такую сводку, что расстрел неминуем. Проверять никто не будет.
X
Бергман установил посредством своей агентуры, что один из сотрудников хозяйственной части полпредства Большаков взял «чаевыми» двадцать тысяч марок с поставщика М-а. Большаков был приглашен в кабинет Муценека и после упорного препирательства сознался и обещал Бергману, производившему следствие, искупить свою вину «разоблачением» шпионки, сотрудницы торгпредства.
Бергман «помиловал» его и предложил в кратчайший срок дать материал о сотруднице «американской» разведки.
Большаков, будучи женатым и оставив супругу в России, сошелся с миловидной «землячкой», машинисткой торгпредства К-ой.
В пространном рапорте Большаков «разоблачал» девушку в передаче «финскому майору», агенту американской разведки, секретной переписки экономического отдела торгпредства.
Указывая не только содержание бумаг, но и даты различных отношений ВСНХ, рапорт Большакова погубил его возлюбленную, готовящуюся стать матерью его ребенка.
Машинистку командировали в Внешторг с подотчетными документами, доставили в ВЧК и… расстреляли.
Но это дело не прошло даром Большакову. Путем случайных разоблачений была установлена фиктивность рапорта Большакова, и его привезли в конспиративную квартиру Арвола под «конвоем» чекистов Лагутина и Петрова для нового допроса.
Был приглашен и я, как информатор одной части деятельности провокатора. На этом импровизированном в московском масштабе допросе присутствовали Бобрищев, Муценек, Бергман и пьяненький секретарь Коренец.
Бергман, стуча по столу рукояткой нагана, потребовал признания, и бледный, с искаженным от страха лицом Большаков рассказал пространную историю о шпионаже своей жертвы.
Бергман встал и рукояткой револьвера ударил его по лицу.
— Собака, провокатор белогвардейский! Я тебе покажу, сволочь продажная! — крикнул он взвывшему от боли предателю и нанес кулаком новый удар в переносицу.
— Убить собаку мало, — прорычал Бергман вытирая залитую кровью руку о носовой платок.
— Все правда… она была шпионкой, — хрипло прошептал Большаков, закрывая рукой багровую щеку.
— Не лги, подлец! — бросил атташе и, повернувшись ко мне, спросил: — Материал у вас?
— Да. Заявление Большакова чистейшая ложь. Она никогда не была на службе «ама». Но у меня есть «кое-что», чем можно принудить господина Большакова к признанию, — ответил я, желая ускорить безобразную расправу.
— Что? — спросил Бергман.
— Фотография с письма этого провокатора, в которой он просит одного мясника одолжить ему пять тысяч марок под вексель. И если этого мало, то могу сообщить товарищам, что указанного в рапорте Большакова финского майора надо искать в воображении его гнусной фантазии. Невинно погибшая Кирсанова оставила письмо, которое многое расскажет о Большакове в прошлом. Я получил его от товарища Веры. Судя по этому письму, видно, что советский гражданин Большаков не кто иной, как Архип Семенович Семенов, отбывавший наказание в Литовском замке за грабеж, учиненный им в Курске, откуда родом и Кирсанова, — ответил я, вынимая из портфеля «дело».
