За два дня до бала Микаэла, подробно описывая наряд, который выбрала для этого вечера, вежливо спросила:
— А что вы наденете, мисс Морроу?
— Я как-то об этом не подумала, — призналась Синтия. — У меня есть несколько вечерних платьев, лежат запакованные, мне они уже много лет не нужны. Надо не забыть их завтра достать.
— Вы хотите сказать, что еще не выбрали туалет для такого события? — спросил Роберт, присутствующий при разговоре.
Синтия взглянула на него и улыбнулась.
— У меня не было времени подумать о себе, — сказала она. — Мой туалет не имеет значения, все взоры будут устремлены на Микаэлу.
— Порой я вообще не могу понять, чувствуете ли вы себя женщиной.
Он произнес эту фразу очень тихо, внимательно глядя ей в глаза, и что-то в душе Синтии дрогнуло. С минуту он удерживал ее взгляд, потом она отвернулась и тихо произнесла:
— Я вас не посрамлю.
— В этом я уверен, — отозвался Роберт.
Микаэла, которую не интересовал их диалог, вышла в сад. Синтия осталась наедине с Робертом. Он по-прежнему не сводил с нее глаз.
— Не могу понять, почему от Девонширов нет ответа, — торопливо заговорила Синтия. — Герцогиня сообщила миссис Хаслип, что приедет, но записки в ответ на приглашение не прислала.
Она сказала это, чтобы хоть что-то сказать, заполнить неловкую паузу.
— Что с вами происходит? — тихо спросил Роберт.
— Я не хотела бы этого обсуждать…
— Почему? Вы думаете, я не вижу, как вы несчастны?
— Что поделаешь, — просто сказала Синтия.
— Как это «что поделаешь»? — передразнил он с некоторым раздражением. — Вы так хороши собой, привлекательны и попусту растрачиваете дар судьбы.
Синтия была поражена. Он улыбнулся странной улыбкой.
— Разве вы не знаете, что прелестны? — спросил он. — Что к вам влечет мужчин?
Последние слова были сказаны с особым значением. Синтия залилась краской.
— Прошу вас, мистер Шелфорд!
— Почему вы боитесь это услышать? Женщине не следует бояться, если ей говорят, что она неотразима.
Синтия встала.
— Вы не должны вести со мной подобных разговоров. Я не желаю слушать! Я готова помочь вам, но…
— Вы боитесь жизни, боитесь вернуться к ней!
Он подошел совсем близко, и Синтия чувствовала его магнетизм, животворную силу, которую он излучал, и от этого ее снова бросило в дрожь.
— Я… я… не могу этого объяснить, — проговорила она, запинаясь.
— То есть, не хотите!
— Да, не хочу.
Она рассердилась и поглядела на него с вызовом.
— Вот так лучше! Это мне нравится! Вы даже умеете сердиться. Оказывается, не такая уж вы безмятежная и сдержанная, хоть и прячетесь от жизни.
— Быть может, ваши слова и справедливы, но у меня есть причины не доверять жизни. Причины весьма основательные… И, если можно, прекратим этот разговор! — заключила Синтия.
— Ни в коем случае! Вы молоды, красивы, но не живете, нет, вы существуете. Как бы мне хотелось разбудить вас, научить жить, заставить понять истинный смысл жизни.
— Мистер Шелфорд, если вы намерены продолжать в том же духе, я покину этот дом, и ноги моей здесь больше не будет! Предупреждаю вас!
— Ну, и трусиха вы! — заметил он с улыбкой, и в голосе послышалась нежность.
Внезапно он взял ее руку и поднес к губам, — кожу обожгло поцелуем, — потом повернулся и тут же вышел из библиотеки. Синтия, глядя вслед, против воли снова залюбовалась его легкой, упругой походкой. Она пыталась убедить себя, что исполнена негодования, но в то же время ею овладел и вихрь совсем иных чувств.
Подойдя к окну, Синтия выглянула в сад. Вот перед ней уголки особенно дорогие и памятные. Пруд, заросший лилиями, где они с Питером пытались поймать золотую рыбку. Греческий храм за зеленой площадкой для игры в шары… Как часто прокрадывались они сюда в густеющих сумерках и целовались!.. Ах, Питер, Питер! — звала про себя Синтия. Но впервые не ощутила горькой, щемящей тоски, в сердце был лишь отклик, эхо прежнего чувства.
Отворилась дверь, Синтия замерла. Но это была всего лишь Сара.
— Тебе звонили только что, просили передать… Тут все записано. Вот.
Внимательно прочитав протянутый ей листок, Синтия издала негромкое восклицание.
— Что-нибудь случилось? — спросила Сара.
— Звонили из семейства Халлам. Они принимают приглашение и спрашивают, можно ли взять с собой сэра Хью Мартена.
— А ты против?
— Видишь ли, когда-то Хью Мартен здесь жил, — сказала Синтия. — Я-то полагала, он давно отряхнул прах этих мест со своих ног, но, видимо, Хью гостит у друзей, и неловко отказать им в просьбе.
— Что он такого натворил?
— Субъект не из приятных, — ответила Синтия. — Богат, хотя пустил по ветру уже два состояния, и у него дурная репутация. Это неподходящее для Микаэлы знакомство.
— Знаю, кого ты имеешь в виду! — воскликнула Сара. — Он ведь женат?
— Да. Жена — католичка, поэтому развод исключается. Она живет где-то за границей, на Кипре, по-моему, или, что-то в этом роде. Ее здесь видели редко, а Хью часто бывал, наезжал поохотиться, всем надоел своими выходками. Его, можно сказать, просто заставили убраться из округи.
Сара лукаво улыбнулась.
— Пусть приезжает, он, наверно, забавный!
Синтия нахмурилась.
— Не знаю, что делать, мне не хочется обижать мистера и миссис Халлам.
— Пригласи Мартена, — посоветовала Сара.
— Пожалуй. Будет столько народа! Одним гостем больше… Какая разница… — согласилась Синтия. — И все-таки жаль, что нельзя ему отказать.
— И какой он? Привлекательный? — не унималась Сара.
— Кому-то, может быть, и нравится, — холодно заметила Синтия.
— Женщины всегда неравнодушны к повесам…
— Отнюдь не все. Я лично не переношу повес.
— Чем Хью Мартен перед тобой провинился? — спросила Сара.
— Ничем, решительно ничем. Я знаю его с детства. А насчет повес… Это не так… Женщины ожидают от мужчин честности и прямодушия. А если выясняется, что избранник такими качествами не обладает, то для женщины это тяжелый удар.
У Синтии задрожал голос, и Сара заметила слезы на ее глазах.
8
Синтия одевалась к балу. Удивляясь себе, она вдруг испытала легкое волнение при мысли о предстоящем вечере. Вместе с тем были у нее и свои опасения. Все ли пройдет так, как они с Робертом задумали? Ведь это первый бал Микаэлы, она выходит в свет. Вдруг что-то не заладится…
