— Кто? Кто захочет мне все объяснить? — с нетерпением сказала княжна.
— Не могу вам этого сказать, — покачал головой Манчини.
— Но вы должны! Это князь?
— Н-нет, не думаю… Нет, это определенно не он, — серьезно ответил он.
— А вы? Вы не можете мне все объяснить?
— Дело в том, что есть одна особа, которая захочет все рассказать вам сама.
— Кто?
— Я не могу вам этого сказать! — с нетерпением повторил молодой человек.
— Ох! — воскликнула Елизавета. — Ну почему?
Манчини опять улыбнулся, глядя на нетерпение девушки.
— Одно вам скажу, тут речь не о любви, поверьте мне. Они бы и хотели забыть друг о друге, но не могут, — загадочно прибавил Манчини. — Уверяю вас, и он, и она вовек бы не слышали и не помнили друг о друге. И даже было бы лучше, ежели бы они вовсе не встречались. По крайней мере, для нее. И если она и была им немного увлечена, совсем как вы теперь, то он не любил ее никогда.
— Что за странные вещи вы говорите, — прошептала Лиза. — Вы сравнили меня и ее… Быть может, — она пристально посмотрела на собеседника, — он и меня… не любит?
Манчини пожал плечами и напустил на себя равнодушный вид:
— Это мне не ведомо.
— Но такое может быть? — настойчиво повторила Лиза.
Молодой человек хмыкнул:
— В жизни все может быть.
Княжна опустила голову. Молчание длилось несколько минут.
— Вы так прелестны, — вдруг услышала она.
— Что? — Елизавета удивленно, будто не понимая, где она и что происходит, посмотрела на Манчини.
— Вы прелестны, — тихо сказал он снова. — Вы и представить себе не можете, как вы прелестны.
— Перестаньте, — пробормотала Лиза и сделала попытку отвернуться и уйти, но Манчини быстро заступил ей дорогу и, протянув руку, остановил ее.
— Пустите меня, — попыталась возмутиться Лиза.
— Даже когда вы топаете ножкой, вы хороши так, что это не передать словами. Вы определенно не от мира сего, но все же в вас столько жизни! Когда вы молчите, ваши глаза сверкают, и я вижу за вашей сдержанностью силу и непокорность. А когда говорите… То я ничего не понимаю, потому что ваш нежный голос завораживает меня.
— Прекратите сейчас же, — шепнула Лиза.
— Нет, я не могу… — Манчини нежно и неотвратимо притянул ее к себе и, сжав в объятиях, слегка поцеловал.
Лиза замерла, потом потянулась ему навстречу и, ответно обняв молодого человека, ответила ему на поцелуй.
— Моя радость, — шепнул он.
Девушка только вздохнула и положила голову на плечо Манчини. Тот в порыве нежности развязал ленту у ее шляпы и, когда шляпка упала на землю, ласково погладил волосы, а затем поцеловал их. Пальцы его скользнули по ее шейке вниз — то, о чем он так мечтал! — И Массимо снова поцеловал Лизу, на этот раз крепко и от всей души. Лиза прижалась к Манчини, обхватив его руками за шею и совершенно отринув всяческие сомнения и девичий стыд.
Да, вот теперь Лиза точно влюбилась!
13
Лиза прятала покрасневшие щеки в подушке. Она никак не могла уснуть, а тем более когда начинала вспоминать то, что произошло сегодня на кладбище. Да как она могла! Как могла! Что может послужить ей оправданием? Только то, что, как только лишь она опомнилась, сразу же вырвалась из рук Массимо и кинулась прочь.
Когда Сильвия увидела ее, бегущую с кладбища со всех ног, то перепугалась не на шутку. Она решила, что мертвецы гонятся за ее хозяйкой! Сильвия едва дождалась свою синьорину. Она и после не поняла, как ей хватило смелости не кинуться тотчас наутек впереди барышни.
Потом, когда Сильвия немного опомнилась, она приступила к барышне с расспросами, но та ничего не отвечала. Лиза так молча и прошагала всю дорогу до дому. А уж дома…
Дома она заперлась у себя и до вечера так и не вышла из комнаты. А потом, потом Лиза поняла… Она любила. Да, именно так! И этот огонь в крови, и безрассудство, и волнение, и все то, что сопровождает болезнь, называемую любовью, — все это кипело сейчас у нее в душе и в сердце.
Девушка долго не могла успокоиться, когда эта мысль пришла ей в голову. Все точно так, как она читала в романах, все точно так! За исключением того, что она была помолвлена с другим, и до вчерашнего дня считала, что любит своего жениха.
Но, наконец, она уснула. А потом… Потом ей приснился странный сон…
Лиза открыла глаза и села на постели. В раскрытое окно лился свет полной луны. Лунная дорожка стелилась прямо по полу. Почему служанка не закрыла ставни?
«Ах, да я же сама не пустила ее к себе вечером», — подумала Лиза.
Но не только ставни, само окно было приоткрыто. Вместе со струей воздуха в комнату Лизы вливался какой-то крепкий и странный аромат. Она никак не могла разобрать, что это так сладко пахнет. Лиза закрыла глаза. А когда открыла, то увидела, что в лунном луче стоит женщина — молодая и прекрасная. Только была эта женщина как-то странно одета — в золотое парчовое платье с небольшими фижмами. Верхняя юбка, согласно старинным модам, открывала нижнюю, черного бархата, расшитую драгоценными камнями. Из черного же расшитого бархата были манжеты рукавов и корсаж. На талии блистал огромный желтый топаз. На шее, закрепленная булавкой с желтым же топазом, но небольшого размера, была надета черная бархотка. На темных волосах сидела кокетливая черная треуголка, отороченная сверху белым мехом и с золотым бантом сбоку.
Женщина приветливо улыбнулась и подошла к постели Лизы.
— Кто вы? — спросила княжна, которая вовсе не испугалась, а только испытала сильное любопытство.
— Я та, которую ты так хотела видеть, — ответила пришелица.
— А кого я хотела видеть? — переспросила девушка, не в силах понять происходящее. — И как вы здесь оказались? Как вошли? Через окно?
Женщина рассмеялась.
— Да, через окно, — кивнула она головою. — Ведь я — призрак.
— Призрак?
— Да.
— Но… чей? Чей призрак? — шепнула Лиза.
— А кого ты так долго искала все последние дни?
— Неужели это… Это вы? Синьорина Уррака Гонзаго де Гандольфини?
— Да, это я, — опять рассмеялась женщина.
— Невеста князя Гвидо Кавальканти…
— Да, — при этих словах женщина явно опечалилась.
— Что с вами? — Лиза поднялась на постели и протянула руки к пришелице.
— Ах, как это грустно… — прошептал призрак.
— Что? Что грустно?
— Он никогда не любил меня… Нет, никогда. И он убил меня, потому что я узнала его тайну.
