Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Во-вторых, может ли полученный плюс — «дешевый» рубль — скомпенсировать ниспосланный нам властями сразу «в одном флаконе» и жирный минус — обесценение накоплений, лишение предприятий оборотных средств и их массовое закрытие и, наконец, очередной подрыв хотя бы минимального доверия к собственной национальной валюте? С моей точки зрения, категорически нет. Если бы забота была именно о повышении конкурентоспособности отечественных производственных предприятий, то добиться этого можно было несопоставимо проще, без нынешних сопутствующих масштабных ущербов: замораживанием тарифов естественных монополий, оптимизацией налоговой системы для целей стимулирования производства, созданием системы дешевых целевых инвестиционных кредитов, наконец, разрывом с ВТО и надлежащим возделыванием и обустройством собственного внутреннего рынка.
В-третьих, всякое эффективное публичное управление — это управление с внятно заявленными целями, критериями оценки результата и мотивированием ответственных. Какие же у нас публичные цели деятельности Центробанка? Известно — обеспечение устойчивости рубля. Устойчивость не обеспечена. А если, допустим, цели есть еще и другие, допустим, тайные (не от нас, а чтобы супостат не выведал), если, допустим, в тайне от наших врагов наш ЦБ работает еще и на условия для работы нашей экономики? Но, во-первых, почему же тогда он реально за это никоим образом НЕ отвечает? И, во-вторых, почему он тогда использует для этого лишь один, самый вульгарный и вредный инструмент — обвал национальной валюты, но не использует множество известных инструментов иных, начиная с льготной (не выше, чем у зарубежных конкурентов) ставки по кредитам на инвестиции в основные фонды и оборотные средства предприятий реального производства?
Единственная же альтернатива публичному управлению с публично заявляемыми целями и публичным же мотивированием, как известно, это управление «по понятиям», скрытое, мафиозное, коррупционное. Что мы и имеем. Ожидать от такого управления каких-либо созидательных результатов в интересах общества и государства вряд ли стоит.
Если же говорить о кризисе в расширенном понимании, то есть, не о сиюминутной ситуации, но о долгосрочной сложившейся тенденции, то приведу еще один образ. Россия — отказалась от собственного руля и ветрил и вот уже почти три десятилетия несома чужим бурным потоком. Наша утлая лодчонка, хотя и самая большая в мире, но несома исключительно по воле внешних сил, в которые мы решили «встраиваться». Куда нас несет этот поток? В небытие. Но несет так, что пока все было вроде по сиюминутным ощущениям терпимо, в некотором смысле даже и сравнительно комфортно. И вот мы зачерпнули воды, и наше веселое движение к пропасти несколько затруднилось, замедлилось, может быть, мы стали днищем скрести о мели. Так стоит ли в этих условиях заниматься побыстрее вычерпыванием этой воды, чтобы с прежним рвением и даже удовольствием от сиюминутного уровня потребления устремиться навстречу собственной погибели? Или же, напротив, обрадоваться паузе в прежнем безумном и самоубийственном движении, наладить собственные рули, якоря и двигатели и начать, наконец, самостоятельное движение — не по воле волн, но в направлении, которое мы сами определим?
С чего здесь начинать? Даже не с экономической теории, а с исходного целеполагания. Какую цель мы как общество перед собой ставим, какие задачи из этого вытекают? Экономическая теория же затем — как руководство для выбора инструментов достижения тех или иных общественно значимых целей и задач.
Кстати, подошедший позднее профессор Валентин Катасонов, не слышавший меня и со мной не сговаривавшийся, тем не менее, в своем выступлении сказал, в том числе, и об этом же — о внеэкономических целях, которые должны быть первичны для общества и его развития.
И, возвращаясь к сегодняшней «антикризисной» деятельности наших властей, вторая приведенная мною на совещании в ТПП цифра и образное осмысление правительственной «антикризисной» программы. Здесь пришлось также сделать ссылку на последнее заседание Вольного экономического общества — на данные, приведенные в докладе ректора Финансового университета при правительстве Михаила Эскиндарова. Кстати, на эти данные тоже почему-то никто как-то не отреагировал, а весьма и весьма зря. Ибо данные чрезвычайно показательные и совершенно бесценные с диагностической точки зрения. А именно: если в большинстве развитых стран мира доля финансовых активов, сосредоточенных в банковском секторе, от всех финансовых активов страны составляет весьма впечатляющую величину до 60 %, то в России доходит до… 85–90 %. То есть, и у них ростовщик жадный и жирный, и у них он прибрал к рукам уже большую часть финансовых активов, и это уже само по себе предреволюционная ситуация. У нас же ростовщика накачали так, что он вот-вот, того и гляди, просто лопнет. И что такое в этих условиях «антикризисная» программа правительства — та самая, в которой, напомню (по О. Дмитриевой), банкам — полтора триллиона, а предприятиям реального сектора — «приоритизация приоритетов»?
Помните в фильме «Республика ШКИД» мальчика-рос-товщика в рубашечке в горошек? Так вот, «антикризисная» программа наших властей ясна и проста: в нашем интернате весь хлеб изначально раздается не воспитанникам, а исключительно ростовщику, которого в обоснование именуют «кровеносной системой интерната»…
То есть, вопрос не только в том, что изначальное втягивание страны в этот сугубо искусственный кризис было преступлением или, допустим, как минимум, ошибкой, преступной халатностью, что не позволяет рассчитывать на эффективное выведение страны из кризиса этими же людьми. Ситуация хуже: каждый день продолжения нахождения этих людей у руля экономики страны, каждый новый этап их «антикризисного» творчества — это новое преступление.
2015 г.
Возможен ли закон о прогрессивном налогообложенииГлавная «пугалка», которую запускают власть и ее приспешники, всегда она: «Вы хотите платить не 13, а 35 %?» Все в ужасе кричат: «Нет, не хотим!». На этом все заканчивается. Законопроекты, равно вносимые этими политическими силами, предусматривают, чтобы процентов 7080 населения платили не больше, а то и меньше, чем сейчас. Но зато «жирующая верхушка» должна платить даже не по европейским стандартам, а в 2–3 раза меньше, чем принято для «этого слоя» в Европе — процентов 18–20. Но даже эти предложения категорически отсекается нынешней властной олигархической унией. Понятно, почему за отмену законопроекта голосуют депутаты — они слушают указания сверху.
Пока мы дружили с Западом, а наши власти под патриотическую риторику Западу «сдавались», можно было это игнорировать. Сейчас, когда мы вынужденно вступили в некоторое соревнование, надо понимать, что без применения механизмов повышения эффективности социальноэкономической модели, включая современную прогрессивную шкалу налогообложения, мы обречены на поражение. Патриотизм не в том, чтобы махать шапками как можно выше, а в том, чтобы использовать все современные, в том числе западные модели.
В этой связи, переход к прогрессивному налогообложению необходим, а вот не имеет право на существование столь вульгарно-дарвинистская социально-экономическая модель, которая внедрена в России. По большому счету, у нас бедный платит больше — 13 % плюс социальный взнос, что в сумме составляет до 40 %, а богатый — меньше. Эта модель не эффективна, не дает мотивации к созидательному труду. Мотивирующей является шкала, при которой абсолютное большинство платит налоги, которые не являются изматывающими и удушающими. А те, кто получают во многие десятки-сотни раз больше среднего, должны радикально больше делиться с обществом. Среди «олигархата» нет нобелевских лауреатов, нет талантливейших инженеров и конструкторов, это люди, присосавшиеся как паразиты к нашей стране.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
