Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Не оказалось угощения и сейчас, при её контрольном залёте. Больше синичка не прилетала, зато стали донимать мухи.
На замечание Платона, что на стороне Семёныча, Николая и Павла летают мухи, бывший номенклатурщик Станислав Семёнович быстро сориентировался и перевёл стрелку естественно на Павла.
– «Так все мухи почему-то к Павлу летят»!».
Что бы это значило? – глубокомысленно подумал писатель. Но со временем мухи добрались и до него.
А мудрый Николай, хотя и бывший на год младше Павла, но выглядевший посолидней своего соседа, вскоре повесил между собой и ним липучку, чтобы перехватывать мух, снующих из угла в угол, от Семёныча к Павлу и обратно.
Из-за этого Павел Александрович, часто лёжа рассказывавший различные истории и размахивавший при этом руками, в том числе больной правой, периодически попадал ею в липучку, при этом естественно смеясь и беззлобно матерясь.
Тоже, как и Семёныч, рано встающий и потому раньше всех готовый к завтраку, сосед Платона Юрий, в очередной раз взял пустые лотки из-под таблеток, чтобы отнести их на медицинский пост.
– «Пойду, отнесу!» – объяснил он всем насторожившимся свои действия.
– «Пойди, сходи к девчонкам! Любишь ты это безобразие!» – беззлобно съязвил Семёныч.
Контингент палат больницы естественно постоянно обновлялся. В соседней палате завёлся даже поп.
За одним из завтраков он попросился на свободное место за стол к Платону и его сопалатникам, обратившись к сидящим:
– «Питающиеся ангелы! Можно приземлиться?».
– «Да! Складывай крылья, батюшка!» – любезно пригласил его Платон.
Вечером в вестибюле к Платону подсел симпатичный, весьма немолодой мужчина, интеллигентной и даже импозантной внешности. Он и раньше подчёркнуто вежливо раскланивался с Платоном в коридоре и в столовой, внимательно присматриваясь, видимо признав в нём своего.
И действительно, Пётр Александрович Журавлёв, старший Платона на пять лет, но выглядевший чуть ли не моложе его, был бывшим номенклатурщиком, работником министерства Общего Машиностроения, к которому относилось и бывшее предприятие Платона, исправным ортодоксальным коммунистом. Даже в свою молодость, увлекаясь стихами, он многие из них посвятил комсомолу.
Через несколько дней Пётр ознакомил Платона с некоторыми из них, оказавшимися высокого качества. И они были посвящены не только руководящей и направляющей, но среди них были и философские, и посвящённые отдельным поэтам, в частности Есенину. Стихи Петра Журавлёва также отличались особой тональностью, ритмом. Они как будто шли под барабанную дробь. Петру тоже понравились стихи Платона.
Долгий разговор двух инженеров-поэтов коснулся разных общих тем, в том числе появившегося в больнице попа. Как сопалатник священника, Пётр поведал Платону, что этот инок всего лишь поп-раскольник, и даже сектант.
В конце этой весны и в начале лета Платону периодически, примерно раз в неделю, стал звонить на мобильник какой-то идиот, или идиотка с номера 8-495-936-35-57 и, помолчав секунду, отключаться.
Они словно проверяли, жив ли этот абонент?
Сосед Платона, Юрий часто пользовался наушниками от портативного радиоприёмника, слушая «Эхо Москвы». Даже когда он одновременно лежал и под капельницей и под наушниками, то всё равно сообщал коллегам, по его мнению, важные новости:
– «В 1901 году температура воздуха в этот день была всего +5, а в 1976 году +34!».
– «А сегодня, сколько будет?» — почти хором не удержались от вопроса коллеги.
– «+26!» – гордо ответил Юрий, подчёркивая свою значимость в их коллективе.
Но комментарий Платона и понятливый смешок Семёныча несколько смазал эффект от сказанного:
– «А сколько дадут, столько и будет!».
В этот момент в палату вошёл единственный из всех курящий Павел.
– «Ну, что? Курилка! Накурился со своими комбайнёрами из третьей палаты?!» – ревниво прицепился к нему опять Семёныч.
Станислав Семёнович Родин, как и Павел, был родом из подмосковной деревни. После школы он закончил ПТУ, став токарем. Затем работал по специальности в опытном цехе НПО «Салют». От военкомата окончил курсы шоферов. Затем работал водителем на продуктовой базе. Потом служил в армии, в ПВО страны, возя полковника. После возвращения в столицу, Станислав женился, остепенился, и поступил в институт.
А далее его ждало успешное продвижение по службе, вплоть до директора завода, работа в аппарате правительства Москвы, загранкомандировки по обмену опытом, старость, болезни и больница.
Но Станислав Семёнович всю свою жизнь сохранял оптимизм, чувство юмора, заводясь на них с полуслова, с полунамёка.
Он долго ждал своей очереди на массаж, и дождался. Пришёл с новостью довольный:
– «У! Медсестра у меня! Насколько высока, настолько и высокомерна!».
Но Семёныч сглазил!
Тут же вошла их медсестра Светлана и попросила убрать всё лишнее из холодильника, в частности хлеб. Выбросить его в ведро.
Павел Александрович первым решился на это, поскольку находился рядом. Холодильник вообще стоял между его кроватью и стеной с входной дверью.
Но другие, не то пошутили, не то укорили Павла, что выбрасывать хлеб нехорошо, бог накажет!
Вскоре Юрий положил в ведро, сверху на хлеб, пустую коробочку.
– «Прячешь, чтобы бог не видел?!» – не удержался от хохмы Платон.
Вскоре, во время бритья Павел нечаянно немного порезал губу.
– «Ты чего, смурной такой?» – спросил его Родин.
– «Да губу порезал» – промычал тот грустно.
– «Так ты губами не шлёпай!» – под смех пахана добавил Платон.
– «Жена дома залижет!» – не удержался, уточняя, и Семёныч, который, впрочем, вскоре порезался и сам.
Он любит позировать, и быть фразёром. Возможно, что в молодости он был импозантным и сексуально раскованным мужчиной! – решил Платон.
И всё ещё поутру Семёныч опять прицепился к Павлу:
– «Смотри! Ты носок не на ту ногу надеваешь!».
В ответ, немного обидевшийся на него Паша, вдруг выдал Семёнычу накопившееся, наболевшее и сокровенное:
– «Поначалу скромным был, а теперь пердеть по ночам начал!».
Периодические взаимные пикирования между Семёнычем и Павлом, особенно после совместного распития, иногда приходилось демпфировать, лежащему между ними Николаю.
Это был добродушный, симпатичный мужчина, обладавший к тому же красивым басовитым голосом, который своим тембром и даже акцентом напоминал Платону одного из его давних дачных соседей Анатолия Пустовойта, уроженца Украины, давно там не жившего.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
