Этот месяц был самым счастливым в ее жизни. Она даже припомнить не могла, чтобы когда-нибудь была так безоблачно, так восторженно счастлива. Долгожданное замужество, близость с любимым человеком наполнили ее существование особым смыслом. Будто она вышла на залитую солнцем лужайку из мрачного каменного лабиринта, в котором обреченно блуждала, теряясь во времени. Окружающий мир теперь казался расцвеченным неповторимыми, яркими красками, душа пела, и жить хотелось вечно, чтобы никогда не покидать этот рай на земле.
Прошел час. Ужин был готов, а Игорь все не шел. Любка выглянула в окно. Дождь прекратился, а зловещая лиловая туча отползала в сторону города. С крыши и деревьев стекала вода, в каплях дождя, присевших на листве и траве, играли солнечные блики. Гроза закончилась — сияющая радуга раскинулась на полнеба. Ну где же он?
Любка вдруг спохватилась. Она отправилась в гостиную, где бросила свою сумочку. В сумке отыскала мобильный телефон и торопливо стала проверять: может быть, Игорь звонил или отправил SMS-ку. Нет, никаких сообщений или информации о непринятых вызовах не было. Любка лихорадочно нажимала на клавиши. Голосовой почтовый ящик… Нет… тоже ничего.
Господи, надо просто позвонить на сотовый — чего уж проще? — и узнать, где его носит! Любка нажала клавишу вызова. Долго ждала, пока произойдет соединение. И вдруг: «Аппарат абонента включен…» — и та же фраза по-английски… Что за ерунда? Игорь никогда не отключает свой мобильник. Любка снова вызвала его номер в тщетной надежде, что в первый раз ошиблась из-за своей всегдашней рассеянности. Может быть, она просто перепутала и случайно вызвала другой номер — не Игоря. На этот раз долго не было никакого зуммера — и снова тот же результат… Что же это такое?!
Остаток дня Любка провела в жутком мандраже. Она оббежала всех соседей, спрашивая, не у них ли ее муж. Игоря нигде не было. Между тем стало вечереть. Она вернулась в дом и позвонила на работу. В офисе уже никто не брал трубку. Оно и понятно, — половина десятого. В это время даже хронические трудоголики имеют обыкновение расходиться по домам. Какая же она идиотка! Надо было звонить раньше, а не на ночь глядя.
Жаль, что они с Ольгой в ссоре. Если бы не та глупая размолвка, Любка позвонила бы сейчас подруге и многоопытная Княгиня, как всегда, утешила бы и научила, что делать. Хотя нет, не научит, а только посмеется и, довольная собой донельзя, скажет: тебя же, дуру, предупреждали. Да еще, пожалуй, добавит одно из своих коронных изречений: искать пропавшего мужа следует в квартире его любовницы.
Господи, нет! Только не это. Игорь не может ей изменять… он на такое не способен… Кто угодно, но только не он!
Любка, напившись валерианки, до ночи сидела в кухне, тупо глядя в свой суперсовременный, плазменный телевизор. К еде она даже не притронулась — кусок не лез в горло. Степанида разлеглась у нее на коленях и притихла. Она-то как раз была счастлива. Наконец-то теплые хозяйкины колени в ее полном распоряжении. Любка машинально чесала Степаниду за ухом, а та мурчала, блаженно жмурясь. Если бы не безмятежное спокойствие питомицы, она давно бы уже залезла на стену от отчаяния. Валерианка ни черта не помогала — внутри так все и тряслось, будто там поселилась целая стая пугливых птиц. Может быть, уже пора обзванивать больницы и морги? От этой мысли Любке стало еще хуже.
Она ведь даже не знает никого из его родственников. И вообще — есть ли они… Девушка чувствовала, что должна что-то предпринять, но не знала что. Может быть, позвонить в милицию? Или пока не звонить? Вряд ли там с ней будут разговаривать, они ведь начинают искать пропавшего человека только на третьи сутки… Трое суток! Да она за три дня станет готовым клиентом психиатрической лечебницы!
Внезапно тишину разрезал звонок стационарного телефона. Оказывается, она не заметила, как ее сморил тяжелый, похожий на бред сон — видимо, валерианка все-таки подействовала. Плохо соображая спросонья, словно чумная, она сорвала трубку и закричала в нее:
— Алло! Алло-о! Игорь, это ты?! Игорь!
Незнакомый мужской голос с кавказским акцентом спросил:
— Это Люба?
— Да, это я, — ответила Любка.
— Слушай, Люба, твой муж у нас.
— Что?! У кого «у нас»?! Что это значит?!
— Тихо, женщина. Твой муж у нас, поняла? Заплатишь выкуп, тогда отпустим его.
Первая мысль ее была: «Слава Богу, он жив».
— Поняла, — спокойным тоном ответила Любка. — Сколько?
— Миллион американских долларов. Срок неделя. К ментам обратишься — убьем. Сначала его, потом тебя.
— Я заплачу. Пожалуйста, не убивайте его. Можно, я с ним поговорю?
— Только быстро.
— Люба! Люба! Милая! — услышала она голос Игоря.
— Господи, Игорь! Слава Богу, ты жив! Я заплачу им, и все будет хорошо! Я продам фирму!
— Не продавай фирму — это всегда живые деньги!
— Тогда я продам недвижимость и авто! Игорь, любимый, я тебя спасу, чего бы это ни стоило!
— Я люблю тебя!
— Все, хватит! — вернулся голос с акцентом. — Через неделю, поняла?!
— Недвижимость я так быстро не продам! Пожалуйста, дайте хотя бы две недели, умоляю вас! — закричала она.
— Твои проблемы. Любишь мужа — крутись.
Любка заплакала, размазывая слезы по лицу.
— Ну пожалуйста… — исступленно прошептала она.
— Десять дней.
— Как передать вам деньги?
— Мы еще позвоним тебе.
Связь прервалась. Тупо слушая короткие гудки, Любка в изнеможении откинулась на спинку дивана. Степанида вскочила на стол и осторожно обнюхала телефонный аппарат, потом спрыгнула к Любке на колени и потянулась носом к трубке, откуда доносился привлекший ее звук. Она словно пыталась выяснить, что послужило причиной всех этих неконтролируемых эмоций и слез.
14
— Хорошо… вы знаете, Зинаида Львовна, меня все здесь устраивает, — удовлетворенно заявил Игорь, бегло осмотрев однокомнатную квартиру.
— Ну если устраивает, давайте деньги, а я вам ключи отдам. Да и живите себе на здоровье, — ответила хозяйка квартиры, загорелая, энергичная пенсионерка в хорошем спортивном костюме, тонированных очках и бейсболке с логотипом «Найк».
— Разумеется, Зинаида Львовна.
Поляков протянул ей деньги. Она пересчитала сумму и отдала новому квартиранту ключи.
— Только вы уж, пожалуйста… У нас тут пенсионеры кругом… Чтобы соседи на вас не жаловались, хорошо? — деликатно поведя бровью, произнесла она.
— В каком смысле? — не понял Поляков.
Ее тон стал еще более деликатным, как у выпускницы института благородных девиц.
— Ну вы, я вижу, человек молодой… Сами понимаете: гулянки, женщины…
Поляков, как мог, уверил щепетильную Зинаиду Львовну, что постарается не давать соседям повода для недовольства. Когда хозяйка ушла, он еще раз окинул критическим взглядом однокомнатную хрущевку. Халупа, конечно, по современным меркам, но ничего, — недельку-другую перекантоваться можно.
