– Не пора ли тебе рассказать мне что-нибудь про своего отца? – поинтересовалась она.
– С чего начать? – Его натянутый тон не обнадеживал.
– Не могу же я играть свою роль, не получив хоть какой-то информации. Ты сказал, что он умирает…
– Больное сердце, – вяло ответил Франко. – Он прикован к инвалидному креслу.
Полетт равнодушно спросила:
– И ничего нельзя поделать?
– Последняя операция не удалась. Но сил на следующую у него не хватит.
Полетт нервно сглотнула.
– А жена его жива?
Неожиданно Франко рассмеялся, но смех его прозвучал довольно саркастично.
– Еще как! Бонни значительно моложе моего отца. – Его красивые губы на секунду плотно сжались. – Она у него четвертая.
– Четвертая жена? – не удержалась Полетт от удивления. – А у тебя есть братья и сестры?
– Сестра, гораздо старше меня, родилась от первого брака. Был брат, но он разбился на спортивном самолете в Италии, три года назад, – вяло отозвался Франко.
– Извини.
– Ничего. Он тоже был старше меня, я едва знал его.
Полетт молчала, а Франко продолжил.
– Сестра, Лоредана, живет с отцом. Она так и не вышла замуж. Они поселились на крошечном коралловом островке недалеко от Барбадоса.
– Где ты родился?
– Родился в Испании, в Сарагосе. А после смерти матери, итальянки, меня послали учиться в Италию.
– Почему так далеко?
– Я не любил свою мачеху, равно как и она меня, – сухо сказал Франко.
Возле их стола остановилась высокая, худая как щепка брюнетка с огромными черными глазами и страстными чувственными губами. Не обращая внимания на Полетт, она что-то сказала Франко по-итальянски. Его ответ, что бы он ни содержал, явно не пришелся женщине по вкусу. Лицо ее пошло красными пятнами, глаза раскрылись еще шире. Она окинула Полетт уничтожающим, ненавидящим взглядом, но ее темные глаза были полны отчаяния; затем она гордо вздернула подбородок и вернулась к соседнему столику.
– Кто она такая? – не удержалась от вопроса Полетт.
– Она не из тех, с кем тебе следует знаться, – уклонился от ответа Франко.
Молодая женщина ощущала на своем лице обжигающий взгляд брюнетки. Пытаясь избавиться от неприятного чувства, она обратила все свое внимание на стоящее перед ней блюдо.
На обратном пути в машине Полетт чувствовала себя весьма неуютно.
– Что это была за женщина? – снова спросила она, когда они вернулись в квартиру. К своему удивлению, Полетт обнаружила, что не может думать ни о чем другом.
– Ревнуешь, сага? – Франко окинул ее насмешливым взглядом.
– Ревную? Ты что, с ума сошел? – задохнулась Полетт от возмущения. Она решила скрыться в отведенной ей комнате, но Франко обхватил руками ее узкие плечи.
– Это ты с ума сошла, – пробормотал он глухо. – Ни одной женщины прежде не хотел я так, как хочу тебя. Нужно было похитить тебя шесть лет назад…
– П-прекрати, Франко, – попыталась увернуться Полетт.
Но он опустил руки ей на талию, привлек к себе и, покрывая ее губы жадными поцелуями, опрокинул на залитую лунным светом постель.
– Я не хочу, Франко! – запротестовала она сдавленным голосом. – Перестань.
Но он уже распустил галстук, сорвал с плеч пиджак, опустился рядом с нею и, прежде чем Полетт успела отодвинуться на другую половину широкой кровати, пригвоздил ее руки к постели.
– Что в нем было такого, чего нет у меня? Что уж мог он дать тебе такого, чего не могу дать я?
Полетт глядела на Франко, ошеломленная силой кипевшего в нем отчаяния. Он не мог простить ей брака с Армандом.
– С ним было все иначе. Тебе не понять.
– Так объясни, черт побери, чтобы я понял! – швырнул в ответ Франко. – Или он желал тебя сильнее, чем я?
Слезы отчаяния едва не брызнули из глаз Полетт. Она отвернулась, пытаясь избежать его требовательного взгляда.
– Франко…
– Я хочу знать, – требовательно произнес он, потянув ее обратно, чтобы снова заглянуть в глаза. – Расскажи мне, что в нем было такого особого?
– Я не хочу об этом разговаривать! – На глазах у Полетт выступили слезы.
– А я хочу. Я предложил тебе все, что у меня есть, а ты ушла… Притом, что хотела ты именно меня.
– Нет!
– Si… – прорычал в ответ Франко.
– Минутное желание – это не главное! – крикнула Полетт.
– Но без этого ничего не бывает, – заявил Франко с обезоруживающей простотой.
И реальность этого факта, словно нож, резанула по сердцу Полетт. Мучительное рыдание вырвалось из ее груди. Пять лет замужества прошли впустую.
– Не плачь… – Франко неловко провел указательным пальцем по ее мокрой от слез щеке, и она почувствовала согревающее тепло, идущее от его руки.
Сознание того, что она не в силах противостоять порывам своего тела, терзало Полетт. Ты – дочь своей похотливой матери, твердил ей внутренний голос, всякий раз вызывая чувство стыда. Франко стал гладить ее по голове, и она не выдержала и прижалась щекой к его груди, ощущая жар его тела под тонким батистом сорочки.
– Maledizione[2]! – глухо пробормотал Франко, опуская ее податливое тело на постель. – Рядом с тобою я просто не в состоянии сдерживать себя – словно подросток!
Он буквально дрожал от возбуждения. И чего это вдруг она столь доверительно прижалась к нему? Впрочем, не все ли равно? Полетт вдруг стало удивительно хорошо.
– Ты моя… ты всегда будешь моей, – прошептал Франко хрипло.
Но вдруг рука его соскользнула с ее трепещущего тела, поскольку со стороны холла послышался противно дребезжащий звук. Франко поднял голову и зло выругался по-итальянски. Секундою позже он поднялся с кровати. Вспыхнул свет.
Прошло несколько секунд, прежде чем Полетт услышала, как Франко что-то быстро говорит по-итальянски. Наконец он с силой швырнул трубку на рычаг, и где-то в глубине квартиры хлопнула дверь…
Полетт с трудом возвращалась к реальности. Господи, что случилось? Может, он получил плохие известия о своем отце? Полетт вскочила с кровати. Ей вдруг захотелось побежать за ним, предложить свое участие, – и в тот же момент, когда она обнаружила в себе эту потребность, она остановилась и снова рухнула на кровать.
Боже мой, что же с нею происходит? Что творится в ее голове? Шесть лет она твердила себе, что ненавидит этого человека, – и всего секунду назад испытала настоятельнейшую потребность броситься к нему, облегчить его боль, насколько это в ее силах. Она со страхом пыталась разобраться в своих чувствах.
