Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
«А если этот пьянчужка не послушается и снова попадет тебе под нож – а, пап? Ты будешь его оперировать?»
«Да. А куда я денусь?..»
«И что ты ему скажешь потом?»
«То же самое: хочешь жить – не пей».
«А если он и в третий раз тебя не послушается?»
«Я и в третий раз сделаю ему операцию. И скажу те же самые слова».
«Но если у этого пьянчужки проблемы, горе какое-нибудь…»
«Это его проблемы. Длинных проповедей я не читаю, душеспасительных бесед не веду. У меня очередь из других пациентов…»
«Пап… А тебе их жалко?» – с интересом спрашивал юный Руслан.
«Нет. Вернее – очень редко позволяю себе эту слабость. Если я буду жалеть всех подряд, мое сердце не выдержит, нервы станут ни к черту, появится дрожь в руках, и я, делая очередную операцию, ненароком убью человека… Я не имею права на сантименты! Моя жалость, моя любовь к людям выражается в другом – я стараюсь сделать как можно больше качественных операций. А со всеми прочими проблемами, дорогие мои, пожалуйте к психологу, психиатру, наркологу, к священнику, к друзьям, родным…»
«Ох, пап, как страшно болеть… Я не хочу болеть! Я не хочу, чтобы ты болел…»
«Брось. Все ерунда. Сейчас медицина на таком уровне…»
«Но люди все равно умирают!»
«Потому что смертность – она, друг мой, стопроцентная. Живущих вечно нет».
Отец говорил о смерти без страха.
Даже когда на семидесятом году сам себе поставил страшный диагноз, он был спокоен. «Да ладно тебе переживать… – усмехнулся он, глядя в побледневшее лицо своего взрослого сына, которому только что сообщил об этом. – Рак у стариков – обычное дело. У нас, докторов, даже поговорка такая есть – каждый доживает до своего рака… И потом, эта болезнь опасна для молодых – вот их она сжирает подчас моментально. А старики с этим диагнозом живут довольно долго, боли практически не чувствуют…»
Отец и правда прожил потом еще целых три года, добровольно отказавшись от всякого лечения. Боли он не чувствовал – но, может быть, потому, что сам делал себе какие-то уколы…
Отец был для Руслана образцом мужчины. Делай свое дело и даже смерти смотри в глаза без страха.
Руслан хотел быть таким, как он.
Правда, в медицину не пошел – это было не его… Но зато занялся другим, не менее нужным делом. Стал работать в милиции.
И не раз потом вспоминал слова отца о том, что профессия обязательно подминает под себя человека, изменяет сознание.
Когда каждый день сталкиваешься с человеческим горем, подлостью и жестокостью, порой чудовищной, невозможно жалеть всех.
Люди ругают врачей и милиционеров за то, что они часто бывают равнодушны к их проблемам, но такова специфика этих профессий.
Разве он, Руслан, мог сочувствовать Дарье Парщиковой, у которой уличный грабитель вырвал из рук сумочку? Теоретически – да. Моя милиция меня бережет! Но практически это было невозможно. Сочувствовать всем – сердца не хватит. И потом, подумаешь – сумочка! Телефон, косметичка, пудреница от этого, как его там… Диора, Хренора… Вот когда у людей крадут последнее – это свинство! У какой-нибудь пенсионерки – последние, «похоронные» сбережения… Или у ветерана – ордена!
А тут сумочка, пудреница…
Сумочку у нее украли! Сочувствовать ей! А тут рядом людей убивают, режут, точно овечек на заклании… Как тогда на трупы-то мне реагировать – а, Дарья Михайловна?! А когда жертвами становятся дети?..
«И я при всем при том продолжаю заниматься вами, Дарья Михайловна. Я езжу к вам, записываю показания, снимаю отпечатки, мурыжу свидетелей, завожу дела, которые (заранее известно!) только статистику всю испортят, ибо – нераскрываемые, „висяки“… Начальство на меня орет, настоящие убийцы на свободе преспокойно разгуливают, поскольку я время свое на вас трачу!»
Руслан выронил вилку, но даже не заметил этого.
«Почему я думаю сейчас об этой Парщиковой? А, всему виной этот дурацкий сериал про тупую семейку… Потому что в мире, где живет гражданка Парщикова, нет ни серьезных трагедий, ни ужасов, ни прочей чернухи… То-то она так из-за сумки убивалась! Горя ей мало…»
Попрыгунья-стрекоза, декоративная птичка из клетки, пустая и легкомысленная щебетунья. «Ах, я всех своих мужчин бросала сама! Потрясите того, потрясите этого…»
Ей сказали – поменяй замки. Забыла. Ветер в голове! Сказали – не гуляй черт-те где одна, в неположенное время. Нет, гуляла! И дождалась, на свою голову… Камешком по тыковке стукнули, а потом еще на колышки бросили, просто чудо, что жива осталась…
«Правильно я ей сказал – уезжайте. Подальше с глаз моих! Чтобы не мешала больше… Черный сгусток ее преследует!»
Внутри у Руслана все кипело. Он только что вдруг осознал, как ненавидит эту женщину. Как презирает всех тех, кто требует к себе особого внимания, и заодно тех, кто занимается ерундой, забыв, что в стране непахано-несеяно…
Почему Ангелины нет, а Дарья Парщикова – жива-здорова?!
Руслан зажмурился, затряс головой. Он хотел забыть о гражданке Парщиковой, но у него не получалось.
Ее лицо все время маячило перед его глазами, оно действовало на него, словно красная тряпка на быка.
Кожа – чуть желтовато-смуглая, карие глаза, родинки… Волосы каштановые, с рыжинкой. Краски все теплые, мягкие и в то же время яркие – осенние какие-то. Девушка-осень. Девушка-сентябрь…
«Да какая она девушка?.. Тридцать шесть лет! В тираж скоро выйдет! Тетка практически сорокалетняя… Мне ровесница!» – напомнил себе Руслан. Но почему-то Дарью Парщикову иначе как «девушкой» он не мог назвать. И дело тут не в отсутствии у нее морщин и лишних килограммов. А в чем? Она была слишком легкомысленна? Нет, и это тоже не причина – вон, и совсем старухи легкомысленные встречаются, верят шарлатанам всяким…
Дурочка. Бездумная дурочка. Действительно – стрекоза, мотылек. Такими беззаботными дурочками бывают только те, кто еще ни разу не обжигал крылья. У гражданки Парщиковой глаза, которые не знали горя и страданий. В общем, несерьезная она особа, это очевидно. И жалко ее все равно, хоть и нет смысла жалеть! Летит на огонь, летит…
И вообще, все эти женщины… Ничего в них хорошего нет. Одна Ангелина была нормальной, да и ту у него отняли… И ведь как глупо отняли! Получается – сапожник без сапог. Бандитов ловит, а собственную жену уберечь не смог.
«Ладно. Поеду завтра утром к Парщиковой, в больницу. Еще раз побеседую насчет того отморозка, кто ее вчера камешком по тыковке… Сегодня она была не в себе, а завтра, может, что-то вспомнит, – неожиданно решил Руслан вопреки тому, о чем он только что думал. – Будет всякая мразь по моему району бегать, людей калечить!»
…В больницу Руслан прибыл только в половине третьего дня, раньше не смог.
– Куда? – рявкнула на него тетка в регистратуре. – Тихий час! Посещения с четырех до шести – вот объявление…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
