Книга Разрушительная красота (сборник) - Евгения Михайлова

Это любимая фотография. Двадцать шесть лет любимая. Она существует в одном экземпляре, ее нет ни в галерее айфона, ни в фотоальбоме компьютера. Она даже не в рамке, потому что Элина часто крепит ее то над кроватью, то на какую-то поверхность компьютерного стола. На фотографии дети четырех-пяти лет, стоят и смотрят в объектив. Хороший был фотограф. Лица детей открыты, глаза распахнуты, они читаются, они звучат, как красивый аккорд. Схвачен кусочек света, радости, безграничного доверия к будущему и человечеству. Элина на снимке в центре. Ее всегда ставили в центр и в детском саду, и в школе. Она не улыбается, но в ее больших темно-карих глазах столько ожидания, столько требовательного ожидания… Вот сейчас она шагнет из снимка, и мир встретит ее аплодисментами, восторгами. Положит к ножкам в белых туфельках бесконечную любовь. Девочка знает: для этого нужно сделать только один шаг. Это очень уверенная в себе девочка.

В списке когнитивных искажений есть преувеличение какого-то, в частности, давнего воспоминания. Взрослые люди довольно редко вспоминают в деталях свое детство. И, возможно, в том чья-то удача. Но в списке тех же искажений есть такое следствие органической проблемы, практически диагноз. «Детская амнезия — очень слабая способность взрослых людей воспроизводить воспоминания периода жизни до двух-четырех лет может быть объяснена незрелостью мозговых структур, таких, как гиппокамп и амигдалы, отвечающих за кодирование и сохранение воспоминаний, достаточно развивающихся обыкновенно к двум годам». У Элины феноменальная память. Она помнит себя раньше двух лет: они с мамой устанавливали время ее воспоминаний. Получилось, что она помнит себя с поры, когда еще не умела говорить. То есть детской амнезией не страдает. У нее первый случай. Искажение это или нет, вредно для нее или нет, но никому не мешает, что взрослая женщина наедине с самой собой перебирает золотой песок потерянного рая. Это был ее рай.

…Накануне вечером Элина ехала с Каширки к себе на «Сокол» и сначала ничего не понимала: то ей казалось, что надвигается гроза, то становилось жарко. Она включала и выключала кондиционер, поднимала и опускала окно машины. На одном повороте у нее вдруг закружилась голова, а перед глазами все стало расплываться. Элина поняла, что жар у нее, а не в природе. Она погружается в густой и липкий туман гриппа.

Элина болела редко, но переносила все тяжело. К тому же никогда не ходила к врачу. Считала, что это занятие для здоровых и странных людей: сидеть где-то в очереди, ждать, пока чужой человек выпишет тебе то, что ты легко можешь найти сама. Она проехала мимо аптеки и не остановилась. Очень хотелось домой: переодеться, выпить горячего чаю, лечь. Если до утра не пройдет, позвонит своему руководителю и скажет, что заболела. Элина работала над кандидатской диссертацией в аспирантуре МИФИ.

Дома стало еще хуже. Температуру она себе измерила, потрогав рукой лоб, щеки и послушав пульс. Тридцать восемь как минимум. Приняла горячую ванну, выпила чаю, есть ничего не могла. Перед тем как лечь, прикрепила над кроватью фото детского сада номер сто. Там, в этом потерянном раю, жар болезни был совсем другим. Он поднимал ее над собой, к сверкающим бликам и ярким видениям. И все вокруг занимались только Элиной. Папа носил на руках, мама озабоченно смотрела на градусник, няня готовила гоголь-моголь. И было даже любопытно качаться на горячих волнах: она уснет, и ей приснится яркий сон. А потом она сделает этот шаг, один шаг, чтобы выйти из снимка в настоящую, радостную, успешную жизнь.

И ей удалось уснуть в эту больную ночь тридцатого года своей настоящей жизни. И ей приснился яркий, до ужаса яркий сон. Элина пыталась закрыть входную дверь своей квартиры, но ее открывал кто-то снаружи. Когда Элина отшатнулась, обессиленная, дверь распахнулась, и появилась ее дальняя родственница Нина. Она дышала ей в лицо, яростно кричала: «Я все знаю! Я все расскажу! Ты ответишь!» Элине было страшно. Она смотрела, нет ли в руках у Нины какого-то орудия убийства. Говорила, что вызовет полицию, и брала в руки телефон. Но даже во сне она не могла это сделать: попросить помощи и донести на Нину. «Стукнуть», как говорили в школе.

Удалось только вырваться из сна. Ночная рубашка была мокрой, голова горела, губы пересохли. Шевельнулась и почувствовала омерзительную ломоту везде. Заболела всерьез. Ужасно захотелось смыть с себя этот сон, этот страх, это дыхание ненависти и агрессии. И, боже, надо бросать проверять каждое свое желание по списку когнитивных искажений, но что делать, если он отпечатался в мозгу. И есть такое: «Эффект леди Макбет» (также называется «Эффектом Понтия Пилата») — воображаемая связь между моральной и физической чистотой, побуждающая людей, испытывающих чувство стыда, вымыться, «смыв» с себя воображаемую грязь. Никакого стыда Элина не испытывает, это что-то другое или искажение в определении искажений. Или испытывает? Может быть. Стыд за то, что не умеет выходить окончательно из мучительных ситуаций, как не сумела сделать правильно тот самый, первый шаг, чтобы выйти из детского снимка. Она ступила не на земляничную поляну. Она от нее ушла.

Было четыре часа утра. Эля тщательно вымыла голову под горячим душем, долго терла себя жестким полотенцем. Легче не стало, просто она себя утомила и — да, что-то смыла. Но вернуться в постель пока не могла. Включила компьютер, открыла свою работу. Быстро нашла те места, которые решила переделать. У руководителя нет к ним вопросов, но Элина мысленно уже все изменила. Что не отменяет необходимости очень кропотливой работы и пересчетов. Третий год аспирантуры скоро кончается. Но она не будет торопиться. Если ей не дадут бесплатно повторный срок, она будет платить и работать до тех пор, пока ее это не устроит.

…Ее назвали Элиной, потому что бабушке очень нравилась актриса Элина Быстрицкая, а мама хотела, чтобы дочка стала актрисой. Папе было все равно, как ее назовут, кем она станет, он, взглянув на ребенка, сразу поверил в его исключительность. Так оно все и пошло, как все хотели. Девочка очень рано заговорила, у нее обнаружился хороший слух, она любила, когда ей пели или играли на пианино. Ей нравилось танцевать. В детский сад Элю отдали в порядке эксперимента: дома были бабушка и няня, но родители решили проверить, как она будет адаптироваться в коллективе, выбрать такой вариант, который бы ей подошел. Эле очень понравился номер детского сада — сто. А потом ей стало нравиться все. И больше всего, возможно, то, что она всем очень нравилась. Когда она заболела корью и мама хотела после болезни ее забрать из сада, Эля была против. Она там стала звездой. Лучше всех пела, танцевала, читала стихи, рисовала, музыкальный воспитатель, заметив, что она пытается подобрать какую-то мелодию на пианино, решила с ней заниматься дополнительно. Потом начались утренники с маленькими спектаклями. И Эля стала актрисой.

Однажды к ним домой пришел в гости первый раз знакомый папы и церемонно, галантно пожал ее ручку:

— Как вас зовут, красивая девочка?

— Элина из детского сада номер сто, — ответила она.

…Утром позвонила мама, она сразу по голосу определила и диагноз, и температуру, надавала кучу советов, уточнила детали, сказала, что пойдет к папиному врачу и узнает, что нужно делать. Родители жили за границей. Мама увезла папу в Израиль с тяжелым заболеванием легких, жизнь ему спасли, но вернуться обратно его состояние уже не позволило. Они уехали, когда Элина училась на последнем курсе МИФИ.