— Я ходила купаться и не заметила, что уже так поздно. — Я мысленно отругала себя за то, что в моем голосе звучит предательская извиняющаяся нотка.
— Так, понятно! — Он посмотрел на влажный купальник у меня в руках. — Но что-то это не сходится с тем временем, что ты отсутствовала, не так ли?
Я вспыхнула от злости на его повелительный тон. Воистину это был мужчина, чье чувство собственничества могло разрушить жизнь его собственной сестре! Похоже, именно сейчас настало время прояснить все в наших с ним будущих взаимоотношениях.
— Я не знала, что вы будете устанавливать мне расписание, — злобно прошипела я, — иначе я бы ни за что не пошла купаться в первую очередь!
Он спокойно воспринял мой выпад:
— Ты совершенно вольна ходить куда угодно и делать все, что тебе заблагорассудится, но предполагается, что ты будешь соблюдать заведенный в этом доме распорядок дня. Обычно я отбываю на рудники сразу после завтрака, а отсрочка из-за тебя заставит меня сегодня здорово опоздать.
— Насколько я поняла из разговора с Итой, по большей части в семье Делани нет определенного распорядка дня и не принято соблюдать какие-то расписания, — ответила я довольно резким тоном. — Поэтому, может, вам следует перенести наше интервью на более позднее и подходящее время.
Повисла недолгая тишина, и я заметила, насколько он удивлен моей смелостью.
— Ничего подобного не будет. Совершенно очевидно, что чем быстрее мы придем к взаимопониманию, тем лучше будет для всех. — Затем он добавил с явным нетерпением: — И пожалуйста, Никола, перестань вести себя как маленький несмышленый ребенок, могу тебя заверить, меня этим не проймешь.
Если он имел своим намерением полностью меня обезвредить, то ему это удалось, потому как я покраснела до корней волос от такой неожиданной тактики.
Не дожидаясь, пока я оправлюсь от смущения, он буквально втащил меня в свой кабинет. Это была комната с высоким потолком и стенами, отделанными темным полированным деревом. Помимо секретера, письменного стола из тикового дерева и таких же стульев, другой мебели здесь не было. Он указал мне на стул, затем некоторое время стоял и хмуро смотрел в окно. У меня появилось ощущение, что, что бы он мне сейчас ни сказал, ему будет очень трудно это обосновать, и это ощущение пролило бальзам на мое израненное эго.
Затем он повернулся ко мне и, к моему удивлению, произнес почти нежно:
— Никола, когда мы впервые встретились, мне показалось, что ты явно выразила протест против того, чтобы жить под моей крышей не зарабатывая на свое содержание.
Я кивнула:
— Совершенно верно, я не собираюсь жить на ваше подаяние.
Он посмотрел на меня с каким-то колючим выражением:
— Я бы мог позаботиться о наиболее приемлемом пути решения этого вопроса. Так или иначе, коли уж ты решила быть недовольной, я сразу перейду к делу без всяких предисловий. Я хочу, чтобы ты подружилась с моей сестрой. Я знаю, она не очень проста в общении, и я в большей мере ответственен за это. — Он замолчал, затем с видимым напряжением продолжил: — Она пережила разочарование, связанное с ее планами на будущее, и косвенно я был причиной этого злополучного шрама, который она так болезненно воспринимает.
Я молча выжидала, задаваясь вопросом, неужели он собирается признать неправомерность своего вмешательства в отношения между его сестрой и Брайаном Карбери. Рован сел и поставил локти на стол, я вдруг заметила, как его лицо потемнело и на нем появилось мученическое выражение.
— Я хочу, чтобы ты завоевала ее доверие. Может, если Ита сможет поговорить с подругой, с женщиной, это поможет побороть эту ее горечь, которая так подавляет ее и разрушает ее счастье.
— Ее счастье было разрушено, когда вы не позволили ей выйти замуж за человека, которого она любила, — выпалила я.
Его лицо побелело.
— Это тебя не касается! Я просто прошу тебя быть Ите подругой. Так как ты так уж стремишься отработать свое содержание, я предлагаю тебе такую возможность. Но только вот что… — он сбавил тон, — на тех условиях, что ты не станешь содействовать ей в контакте с Брайаном Карбери!
На какой-то момент в моей голове всплыла сцена, которую я вчера ночью случайно подсмотрела в окно, когда Эмер Лэйси обнималась с Рованом. Для него тут было полное раздолье любить кого угодно, но для окружающих существовали только железная воля и безоговорочные решения безжалостного властителя.
Глава 5
Только я открыла было рот, чтобы сообщить Ровану, что не намереваюсь выполнять его гнусное поручение, когда раздался громкий стук в дверь, который скорее был чисто символическим, так как на пороге, не дожидаясь приглашения, появилась Ита. Она коротко окинула нас взглядом, затем, игнорируя своего брата, обратилась прямо ко мне:
— Никола, я тебе приготовила завтрак, так что, если спустишься сейчас на кухню, могу гарантировать — стряпня первоклассная.
Затем последовала короткая пауза, в течение которой я чувствовала себя немного неуютно. Раз Ита так откровенно игнорировала присутствие Рована, то как следовало вести себя мне? Или считать, что неприятный разговор закончен, и следовать за Итой без дальнейших разбирательств, или все же дождаться хоть какого-то намека со стороны Рована на то, что разговор окончен и я могу идти.
Ита тем временем нетерпеливо топталась около двери.
— Ну что, идешь или ждешь, пока господин позволит стронуться с места?
Я с тревогой взглянула на нее. Неужели она догадалась, что наш с Рованом разговор касался непосредственно ее? Я до крови закусила себе губу, когда поняла, что Ита просто использует меня, дабы насолить своему братцу.
Он тем временем так и не проронил ни слова, и я тихонечко последовала за Итой прочь из кабинета.
Когда мы направились в главное крыло замка, она начала задавать мне вопросы, причем совершенно напрямик, без малейшего намека на дипломатичность.
— Ну и зачем ему понадобилось тебя видеть? Наверное, это было что-то сугубо конфиденциальное, раз он притащил тебя в свой кабинет. На самом деле мне бы не пришлось тебя расспрашивать, если бы он не запер все двери в рабочем крыле дома; раньше это помещение представляло собой часть дома и было очень просто услышать, о чем идет речь, просто подойдя с другой стороны и стоя в проходе. — Она грустно рассмеялась. — Помимо прочего, мне удалось подслушать несколько весьма занятных сцен между ним и Эмер; у меня кровь закипала, когда я слышала, как ужасно он с ней обращался. Но мне пришлось отказаться от этого развлечения, так как однажды Рован воздвиг там кирпичную перегородку.
Я смотрела на нее, шокированная тем, что она рассказывала о подслушивании разговоров брата как о чем-то вполне нормальном, хорошо хоть она выдавила из себя некое подобие стыдливой улыбки.
— Ну а что мне оставалось еще делать? Рован не посвящал меня в происходящее, а у меня было право знать — особенно тогда, когда дело касалось лично меня и моей жизни.
