— Да, нравится. Тебе это неприятно?
Мики поморщился:
— Ты имеешь в виду — из-за мамы?
— Да. — Голос Митча дрогнул. — Из-за мамы.
Мики пожал плечами:
— Нет. Вовсе нет. Сразу после маминой смерти я не мог бы вообразить тебя и какую-то другую женщину. — Он вздохнул. — Но я больше не мальчик. Я кое-что знаю о влечении к женщине. — Мики понимающе улыбнулся, и Митчу осталось гадать, насколько хорошо сын осведомлен.
— У меня с этим все в порядке, — добавил Мики.
— В самом деле? — поддразнил его Митч.
— В самом деле. — Мики похлопал по диванной подушке. — Ты будешь стоять так всю ночь или все-таки сядешь? — Он протянул миску с попкорном. — Здесь еще осталось.
Напряжение покинуло Митча, ему стало легко.
— Рад слышать. Так почему ты еще не спишь? — спросил Митч, запуская руку в банку.
— Смотрел фильмов ужасов.
— В темноте?
— Так лучше всего, — ответил сын, широко улыбнувшись. — Он как раз кончился, когда ты подъехал.
— И ты решил устроить засаду?
— Что-то вроде того.
— Гнусная шуточка, но тебе следует быть поосторожней. Я не так молод, как раньше. Ты мог бы напутать меня до смерти, — говорил Митч, тиская Мики.
— Прекрати вести себя как взрослый с дитятей. А потом — это было очень смешно. Ты бы видел свое лицо.
Митч растерялся, не зная, что и сказать.
Мики спас его от необходимости объясняться.
— Я так понял, ты знаешь о той скрипящей ступеньке, — сказал он, подмигнув.
Митч похлопал Мики по спине.
— Сын, я знал о ней задолго до того, как ты появился на свет. — Он притянул к себе Мики в дружеском объятии. — Хочешь узнать, что придумала мисс Боханнон? Или подождем до утра?
— Сейчас, — только и сказал Мики.
Митч кратко обрисовал идею Бо и, затаив дыхание, ждал, что решит Мики. Если сын не согласится, ему труднее будет наладить отношения с Бо.
— Кру-у-уто! — сказал Мики. Зевнув, он потянулся и вскочил на ноги. — Я иду спать.
Митч облегченно вздохнул.
— Значит, ты согласен?
Уходя, Мики бросил через плечо:
— Ну, скажи ей «да».
Прямо в уши завыла сирена. Бо хлопнула по кнопке будильника, но звук не пропал. Бо поискала его источник и наконец поняла, что это телефон.
— Алло, — просипела она, борясь со сном.
— Доброе утро, — сказал бодрый голос. Бо никак не могла понять, кто это. — Не разбудил?
Бо кашлянула, прочищая горло.
— Нет, — солгала она, гадая, почему приличие обязывает не признаваться в таких случаях. Открыв наконец глаза, Бо взглянула на часы. Восемь тридцать? — Чем могу служить в такую рань? — добавила она.
— Я говорил с Мики. Он сказал, что идея крутая.
Мики? О нет. Она разговаривает с Митчем Таггардом. Бо натянула простыню, чтобы прикрыть свое обнаженное тело, и поймала себя на намерении взбить волосы. Она не знала, что ответить, и ухватилась за обычную схему:
— Замечательно. В понедельник я переговорю с шефом и дам тебе знать. — Она прикрыла трубку, подавляя зевок.
— Бо? Я все-таки разбудил тебя, ведь так?
Признаться или снова отрицать? Она уже один раз солгала. Почему бы не ответить честно? В конце концов, что плохого в том, что в субботу утром она еще спала? К тому же, по ее меркам, это страшная рань.
— Да. Ты застал меня врасплох.
Трубка замолчала. Неужели их прервали?
— Митч?
— Мне очень жаль. Я придумывал предлог для раннего звонка, но единственное, что я могу сказать в свое оправдание, — я не подумал. Мы, военные, поднимаемся рано, а на ферме день начинается еще раньше — если, конечно, можно назвать фермой хозяйство, в котором несколько куриц и небольшой огород. Я не посмотрел на часы, прежде чем снять трубку.
Бо удивилась. Митч лег так же поздно, как и она, но уже давно проснулся и полон энергии?
— Мне помнится, кто-то сказал, что превратится в медведя, если не отоспится.
Митч засмеялся, и от звуков его голоса голые руки Бо покрылись пупырышками.
— Пяти часов мне достаточно, но обычно я предпочитаю восемь.
— Вот как. — Что бы еще сказать? Нужно сказать что-нибудь, а то он нажмет на отбой. Бо вцепилась в трубку, как какая-нибудь безумно влюбленная девчушка, счастливая уже тем, что слышит дыхание любимого. — Теперь понятно.
— Ладно, я лучше оставлю тебя в покое. — Телефон замолчал, и Бо испугалась, что Митч уже повесил трубку. Затем она услышала, что он говорит с кем-то из домашних, но не могла разобрать слов. — Хорошо, — расслышала она одно слово, прозвучавшее, как из колодца.
— Митч? Ты еще здесь?
Голос вернулся, отчетливый и бодрый:
— Я говорил с мамой. Она спрашивает, не могла бы ты отобедать с нами в воскресенье.
Бо так удивилась, что чуть не выронила трубку. Сердце у нее подпрыгнуло, она сглотнула и только тогда смогла спросить:
— В какое время?
Митч назвал время и пообещал заехать за ней.
Разговор был закончен, а потрясенная Бо продолжала сидеть, прижимая к груди трубку и улыбаясь.
Митч стоял у дверей квартиры Бо, чувствуя себя неуютно в белой крахмальной рубашке с длинными рукавами, и поправлял галстук. Четвертый раз он оказывался на этом месте, но непринужденность и легкость не приходили. Он нажал на кнопку звонка.
Дверь отворилась так быстро, как будто Бо ждала по другую сторону.
— Я видела, как ты подъехал, — призналась она, задыхаясь. — Подожди минутку. — Она стремительно повернулась, отчего юбка на ней заколыхалась, и бросилась в крошечную кухню.
Митч смотрел вслед, завороженный грациозными движениями ее бедер. Яркая юбка обвивалась вокруг невообразимо длинных ног. Красивая блузка кремового цвета свободно ниспадала к поясу, который подчеркивал тонюсенькую талию. Достаточно открытая блузка не скрывала углубление между грудями. Наряд Бо Митчу определенно понравился.
— Мама учила меня не приходить в гости с пустыми руками, — объявила Бо, возвращаясь с тортом, благоухающим корицей. — Я приготовила десерт.
Митч не мог решить, что ему нравится больше: женщина или десерт? Женщина, решил он, и торт при ней.
Бо вручила ему блюдо, и он втянул в себя ароматный воздух. Торт был еще теплым. Митч представил себе Бо за его приготовлением, и его рот наполнился слюной.
— Я беру сумочку, и мы пойдем, — заспешила Бо.
— Поторопись, меня нельзя оставлять наедине с тортом. — Митч еще раз вдохнул божественный аромат.
