— Не плачь, пожалуйста. Я не хотел тебя расстроить. Честно, — добавил он, обнимая ее за талию.
— Ну, что ты! Я совсем не расстроена, даже наоборот. Я хочу сообщить тебе одну очень важную вещь.
— Какую же?
Пенни спрятала раскрасневшееся лицо у него на груди, поэтому ее голос звучал глухо, когда она ответила:
— Я плачу не потому, что мне больно и грустно сейчас, а потому, что ты завоевал мое сердце.
Честно говоря, ее слова оказались для Эрика полной неожиданностью: что такого особенного он сказал или сделал, чтобы она влюбилась в него? А Пенни тем временем продолжала говорить:
— Ты проявил такую нежность, такую чуткость ко мне. В общем, ты понимаешь, что я имею в виду.
Нежность? Чуткость? Я?! — Эрик не верил своим ушам. Не зная, что ответить на столь лестный отзыв в свой адрес, он просто погладил ее по голове. Ни Пенни, ни Эрик не знали, сколько времени они уже стоят на кухне вот так, прижавшись друг к другу, в полной тишине…
— А ты уверена, что совсем ничего не помнишь? — наконец осторожно поинтересовался он.
Она посмотрела на него еще влажными от слез бездонными зелеными глазами и, улыбнувшись, тихо ответила:
— Я помню все.
— Значит, ты признаешь, что не спала, когда мы занимались любовью?
— Ну, как тебе сказать. Ведь кое-что я просто не могла не почувствовать… В общем, ты меня понимаешь, — все же не сдавалась Пенни.
Да, Эрик тоже помнил, какие восхитительные ощущения он испытывал! И ему вдруг ужасно захотелось повторить все снова.
— А тебе не хотелось бы повторить все еще раз? — с надеждой в голосе поинтересовался он, а когда она подняла голову, чтобы ответить, быстро и многообещающе прикоснулся к ее чувственным губам.
— Ты имеешь в виду это?
— Именно! — хитро улыбнулся Эрик. — Я намерен доказать тебе, что это действительно было. — Он легко поднял ее на руки и добавил: — Обещаю тебе: на сей раз ты запомнишь каждую деталь от начала и до конца.
Глава седьмая
Было уже далеко за полдень, а работа стояла на месте. Пенни сгорала от стыда, что вновь не устояла перед чарами Эрика. Чтобы наказать себя, она решила сегодня же закончить декорировать последнюю комнату — ту самую, со светло-зелеными стенами. Однако Пенни оправдывала свой проступок тем, что на сегодняшний день ее главная цель — создать для Эрика настоящий дом. А разве дом может быть уютным без любящей женщины?! Ей постоянно вспоминалась недавняя беседа с миссис Хиллабай, а особенно ее слова: «А ведь дети больше всего на свете нуждаются в любящих родителях. Они должны знать, что их любят, и только тогда они и сами научатся любить…» В конце концов Пенни почти убедила себя в том, что Эрик просто не знает, как показать ей свою любовь, и поэтому у них не все идет так гладко, как хотелось бы. А стоило ей только вспомнить, как они с Эриком занимались любовью, а потом вместе принимали душ, всяческие сомнения у нее мгновенно улетучивались. Пенни чувствовала прокатывающуюся по спине теплую волну удовольствия при одной мысли о произошедшем. Она ни на секунду не сомневалась, что отныне, принимая душ, будет вспоминать тепло его рук, ласкающих ее грудь, бедра… то, как струйки теплой воды быстро стекали по его превосходному загорелому телу.
После разговора на кухне они с Эриком отправились в ближайший супермаркет, чтобы закупить все необходимые продукты. Ее остывшие блинчики не могли утолить голода. В магазине Эрик был забавным и непосредственным. Двигаясь от стеллажа к стеллажу, он несколько раз проходил мимо полок со сладостями, нетерпеливо ожидая, когда же Пенни положит в тележку несколько упаковок его любимых карамельных конфет. Не дождавшись, Эрик не выдержал и прямо спросил:
— А где же «Динг-донг»?
— На полке, где и всегда, — улыбнулась она, делая вид, что не поняла его намека. — И вообще, конфеты портят зубы, давай лучше купим бананов.
— А я хочу «Динг-донг»! — упрямо и как-то совсем по-детски заявил он.
Пенни несколько секунд удивленно смотрела на Эрика, а потом расхохоталась. Тот обиженно надул губы, почти как двухлетний карапуз.
— Не вижу ничего смешного!
— А я вижу. — Пенни не могла остановиться и продолжала заливисто смеяться. Но так как на них стали обращать внимание другие покупатели, она взяла себя в руки и с трудом закончила фразу: — Какой ты смешной!
— Что я такого сделал?! — продолжал дуться он.
Пенни еле сдерживалась, чтобы снова не расхохотаться:
— Ничего. Но твое лицо…
Эрик провел рукой по щеке и губам, полагая, что к ним что-нибудь прилипло:
— У меня что-то не так?
— Просто сейчас ты выглядишь как обиженный двухлетний карапуз. Видел бы ты свое лицо!
— Но я действительно очень люблю карамельки «Динг-донг». Что тут такого?
— Вот опять… то же самое выражение лица.
— Что такое?
— Ты опять надуваешь губы, — улыбнулась она. — Но поверь: ты даром теряешь время, надеясь разжалобить меня таким образом. У меня давно выработался иммунитет к подобным уловкам: племянники постарались.
— Если я правильно понял, ты собираешься меня игнорировать?
— Угадал.
— И ты думаешь, что твое поведение заставит меня забыть про конфеты? Ошибаешься, детка.
— Детка! — возмущенно выдохнула Пенни. — Ну-ка повтори! Как ты меня назвал?
— Детка-конфетка…
— Оскорбления меня тоже не трогают.
— А мне обидно: я ведь все-таки твой босс, а ты не слушаешься меня.
— Как по-детски трогательно! — улыбнулась она.
— Я хочу «Динг-донг»!
— Немедленно положи конфеты на место.
— Я хочу «Динг-донг»!
— А я решила, что мы не будем покупать конфеты. Будь хорошим мальчиком, съешь лучше банан.
— Я не хочу банан!
— О боже! Ты просто несносен!
— Ладно, так и быть: мы не будем покупать конфеты, — вдруг сдался Эрик.
— Что-что? — подозрительно сощурилась Пенни, удивленная тем, что Эрик так быстро капитулировал.
— Просто рядом со мной стоит самая вкусная конфетка на свете. — Он быстро подошел к ней и поцеловал ее в губы.
Прошла долгая, полная блаженства минута, прежде чем Пенни смогла произнести:
— Эрик, не надо, никакая я тебе не конфетка.
— А мне кажется, что ты очень вкусная, сладкая конфетка.
— Эрик, перестань! — Она вытянула вперед руку, чтобы он не смог снова поцеловать ее. — Ты меня смущаешь.
— Я думал, ты уже перестала меня стесняться.
— Эрик! — прошептала она. — На нас же смотрят!
