— Ник?
— Да?
— Мне нужно с тобой поговорить… — Ей очень не понравилось досадливое выражение, появившееся на его лице, но она собрала все свое мужество и решила, что выскажется во что бы то ни стало.
— Что-нибудь случилось? — нетерпеливо спросил он.
— Нет, просто меня кое-что беспокоит. Когда ты просил приехать, то сказал, что в финансовом плане я не прогадаю. У меня истекает срок платежа за квартиру. Поджимают сроки страховых взносов и долга за учебу. У меня, конечно, есть кое-какие сбережения на черный день, но я пообещала себе, что не стану к ним прикасаться, хотя именно из них взяла часть на авиабилеты. Мне ужасно неприятно сейчас говорить об этом, когда на тебя навалилось столько проблем…
— Господи, Лиз, тебе следовало раньше сказать об этом. Я совсем забыл. Вот что тебя беспокоит последнее время!
— Не только это. Больше подействовала резкая смена обстановки и то, что я вижу тебя таким угнетенным. К тому же я чувствую, что приближается приступ мигрени…
— Сиди на месте, Лиз. Я сейчас. — Ник вернулся с чеком на пять тысяч долларов.
Лиз, конечно, рассчитывала на большее и не смогла скрыть разочарование.
— Что входит в эту сумму? — резко спросила она, положив чек на стол.
— Ну… Билеты на самолет, работа в салоне. Думаю, это плата за то, что ты присматривала за салоном.
— За какой период?
— Об этом я не подумал. С каких это пор я стал скаредом? Сколько ты хотела получить?
— Я зарабатываю восемьдесят тысяч в год. Мне очень неприятно говорить с тобой о деньгах.
— Дружба дружбой, а деньги деньгами. Нам действительно пора все обсудить.
— Итак, я зарабатывала восемьдесят тысяч в год. Моя работа в салоне стоит не меньше ста пятидесяти тысяч в год. Мы оба это знаем. Если доходы салона постоянно растут, а не падают, за это полагается добавочное вознаграждение. Короче, если ты хочешь знать мою цифру, то я прошу двадцать тысяч. Сюда входит моя работа и добавочное вознаграждение. Если тебя эта сумма смущает, скажи сразу.
— Конечно нет, Лиз. Ты получишь столько, сколько хочешь. — Ник выписал второй чек. — Наконец ты улыбаешься. Я так скучал по твоей улыбке. Между нами словно кошка пробежала. Тебя еще что-нибудь беспокоит, кроме мигрени? Я собираюсь сделать тебе массаж. Когда-то ты говорила, что тебе еще не приходилось иметь дела с таким классным массажистом, как я.
— Это так. Но меня волнует еще один момент. — Она рассказала Нику о продаже кофе и чая. — Как ты смотришь на то, что я попробую немного заработать для себя?
— Конечно, Лиз. Я рад, что у тебя так хорошо пошел бизнес.
— Десять процентов от личных доходов я буду отчислять на счет «Кассандры», хорошо?
— Согласен. А теперь скажи, что на сегодня с разговорами о деньгах покончено.
— Да, Ник, больше ни слова о деньгах.
— Отлично. Теперь подколи волосы, и я помассирую тебе шею и плечи.
Ник вышел, а когда, вернувшись в гостиную, увидел в глазах Лиз боль, то поблагодарил Бога, что никогда не страдал от мигрени. Лиз сменила костюм на легкое платье, открывавшее красивую шею, и легла на диван.
— Нашел что-нибудь в бумагах, которые принес Паркер? — Лиз прикрыла глаза, когда Ник прикоснулся кончиками пальцев к ее обнаженной шее.
Ник начал рассказывать о том, что прочитал. Он говорил медленно, монотонно, ни на миг не переставая работать пальцами и чувствуя, как напряжение покидает ее тело.
— Как хорошо, Ник.
Спустя полчаса он понял, что устал, и сказал об этом Лиз.
— Спасибо. — Она перевернулась на спину. Страсть сжигала ее тело, готовое с минуты на минуту воспламениться. Ник пристально смотрел ей в глаза.
Минуту назад они были только друзьями, а сейчас… Лиз хотела отвести от него взгляд и не могла. Она так долго этого ждала, так мечтала, чтобы Ник наконец-то взглянул на нее как на женщину, жаждущую ласки. Ей сейчас совсем не хотелось противостоять его красноречивому взгляду, но она знала сотню причин, по которым должна была это сделать. Кэсси Эллиот — вот имя всем ста причинам. Лиз знала, что надо предпринять что-то прямо сейчас, иначе будет поздно. Если она уступит, Ник никогда не сможет жить с собой в мире. Любить — значит прежде всего думать о любимом.
Лиз резко села и посмотрела на часы. Один поворот головы вернул ей силу воли и рассудительность. Наваждение исчезло.
— Не думала, что так поздно, — сказала она. Господи, неужели это ее голос прозвучал так обыденно и равнодушно?! Ее едва держали ноги, когда она встала и двинулась к дверям. — Головная боль прошла. Ты гений массажа, Ник.
В комнате ее колени подогнулись, и она осела на пол. Из глаз потекли слезы.
Ник сидел на диване, уставившись в экран выключенного телевизора. В душе у него царила такая же темнота.
Господи, он почти… Если бы не Лиз…
С каким непроницаемым лицом она вышла сейчас из комнаты. Что-то важное заставило ее сейчас надеть на себя маску безразличия.
Ник пытался убедить себя, что несколько минут назад он просто забылся и решил, что перед ним Кэсси, но ничего не вышло. Это была Лиз, и именно ее он в тот момент хотел больше всего на свете.
Ник искал и не находил себе оправдания. Он взял со стола стопку бумаг, но понял, что сейчас ничего не сможет прочитать. Действительно ли он верит в то, что Кэсси к нему вернется? Она сбежала от охранников. Возможно, ее разыскивают не только бандиты, но и федеральная служба. Сможет ли хрупкая девушка ускользнуть от столь могущественных противников?
Завтра он полетит в Вашингтон и постарается выяснить все, что только возможно. Кто они такие, чтобы ломать мою жизнь? — мысленно спрашивал он себя. У меня есть право знать, находится Кэсси у них под защитой или нет.
Паркер посоветовал заранее написать письмо и взять его с собой. Но как он мог сейчас писать любимой девушке письмо, если едва ее не предал. Пустяки, ничего серьезного, опять повторил он про себя, зная, что это ложь. Как на все отреагировала Лиз и что означала маска, под которой она спрятала все эмоции? Он слишком хорошо ее знал. Гораздо лучше, чем казалось раньше. Ник с ужасом почувствовал в груди какой-то странный холодок и прошептал, как спасительное заклинание:
— Я люблю тебя, Кэсси. Когда-нибудь я скажу тебе об этом. Надеюсь, что скоро.
Всю ночь Ника мучили кошмары. Он проснулся в холодном поту и некоторое время лежал не шевелясь, припоминая отдельные эпизоды сна. Вчера угрызения совести не позволили Нику лечь в свою постель, где ему нередко доводилось заниматься с Кэсси любовью, и он устроился на диване. Да, он не согрешил, но был недалек от греха, и теперь ему не давало покоя чувство вины.
Конечно же Кэсси предупредила судебных исполнителей, что будет ждать известий от жениха.
