Амели убеждала себя в том, что пустота в груди и нетерпеливое желание его увидеть были вызваны лишь необходимостью обсудить с ним дальнейшее развитие событий, естественно, сугубо делового характера.
Конечно, я чувствую волнение и желание поскорее увидеть его именно теперь, когда вернулся Шейх Джалиль. А что касается прошлой ночи, так это был всего лишь поцелуй, ничего большего!
Но она была не такой наивной, чтобы не заметить, что Лейн испытывает к ней какие-то чувства, иначе с чего бы он стал целовать ее. Но куда же он запропастился? И как я не догадалась взять его номер телефона? — мучалась она.
Было уже два часа дня, и, хотя Амели ничего не съела на завтрак, она по-прежнему не была голодна. Ее желудок сводило от волнения при одной мысли о предстоящей встрече с дедушкой, и это состояние еще ухудшалось, когда она начинала думать о возвращении Джалиля и отсутствии каких-либо новостей от Лейна.
Уже было пора переодеваться и готовиться к встрече с дедушкой. Амели заколебалась, рассматривая содержимое гардероба. Можно надеть льняное платье или… Ее рука слегка задрожала, когда она достала из шкафа брючный костюм. Простого покроя, сшитый из матового черного полотна, этот костюм очень много значил для нее. Его подарила мама всего за несколько недель до смерти. Это был подарок, который должен был принести eй удачу на вступительных экзаменах в университете.
Вместо того, чтобы надеть костюм на экзамены, Амели надела его на похороны родителей. Но когда она прикасалась к мягкой ткани, то вспоминала не тот ужасный, полный одиночества и ошеломления день, а любовь в глазах матери, когда они вошли в магазин, и она заставила Амели перемерять огромное количество разных костюмов, прежде чем остановилась на этом. Амели помнила, какой любовью и гордостью светились тогда глаза ее матери.
Поэтому сейчас костюм был для нее символом этой любви, и иногда Амели даже казалось, что от него как-то особенно пахнет. Нет, не мамиными любимыми духами, но ею самой, ароматом ее души.
Горькие слезы появились на глазах Амели. Может быть, мамы сейчас и нет рядом, но этот костюм поможет ощутить связь с нею и придаст сил противостоять человеку, который принес маме так много боли.
Когда Амели была наконец готова, стрелки часов показывали половину пятого. Пора спускаться вниз.
Костюм придал ей деловой вид, и, пересекая фойе, она заметила несколько брошенных на нее заинтересованных взглядов. Перед выходом из отеля сегодня постелили красный ковер, который вел прямиком к нескольким сверкающим черным лимузинам.
Ожидая прибытия собственного транспорта, Амели с осторожным любопытством рассматривала их, но ее интерес к лимузинам и к их возможным пассажирам бесследно пропал, как только перед ней остановилась не менее шикарная машина, и оттуда вылез улыбающийся до ушей Ахмад.
Обнимая его, Амели увидела, как из дверей, ведущих в служебную часть отеля, вышла группа одетых в бурнусы мужчин. Ахмад вгляделся в толпу, а потом схватил Амели за руку и взволнованно зашептал:
— Вон Джалиль со своим двоюродным дядей.
— Где?
Ее сердце было готово выскочить из груди. Но Амели напрасно вытягивала шею, потому что последний из мужчин уже сел в ожидающий его лимузин.
— Ты уже с ним познакомилась? — спросил Ахмад, следя за тем, как машины выезжают на дорогу. — Он просто потрясный, правда?
Амели подавила желание нахмуриться. Было ясно, что ее юный кузен без ума от ее так называемого жениха.
— Нет еще, — ответила она, садясь в машину. Но, когда они уже выезжали со стоянки отеля, ей пришла в голову неожиданная мысль.
— А что, разве Джалиль носит бурнус?
— Ну да, — подтвердил Ахмад.
— Несмотря на свое западное воспитание? Ахмад казался сбитым с толку.
— А, я понял, — наконец сказал он и улыбнулся. — Отец Джалиля и его двоюродный брат, который принадлежит к королевской семье, очень дружили. Поэтому, когда самолет с отцом Джалиля на борту разбился где-то в пустыне, дядя стал его, как это сказать… А, да, спонсором. Я не очень хорошо знаю эту историю, потому что я тогда еще не родился, а Джалиль был совсем юным, но я слышал, как мой папа разговаривал об этом с дедушкой. Когда это случилось, Джалиль был в Англии, учился в школе, но его двоюродный дядя пригласил его в свою семью, будто тот был его родным сыном. Для нашей семьи большая честь, что дядя Джалиля одобряет его женитьбу на тебе. И очень здорово, что ты честная женщина, сестра, потому что Джалиль не одобряет поведения некоторых туристов, которые приезжают сюда, в Танжер — сказал ей Ахмад.
— О, правда? — спросила Амели обманчиво мягким тоном. — А что насчет его собственного поведения?
— Джалиль — очень честный человек, об этом все знают. У него очень высокие принципы. Альфия, мой друг и двоюродная сестра, говорит, что ей стыдно за свой пол, когда она видит, как женщины преследуют Джалиля. Знаешь, он очень богат, и когда эти женщины приходят в отель и видят его, они пытаются привлечь его внимание. Но он ими не интересуется. Альфия говорит, что это потому… — Тут он сделал паузу и бросил на Амели застенчивый взгляд, но та была слишком рассержена услышанным, чтобы обратить на его взгляд какое-нибудь внимание. — Джалиль очень гордый, и он никому не позволит позорить имя его семьи, — продолжил Ахмад с серьезной миной.
В другой ситуации юношеская преданность Ахмада вызвала бы у Амели улыбку, но сейчас его невинные суждения лишь больше настроили ее против мужчины, которого она еще в глаза не видела, и который милостиво соблаговолил считать ее подходящей кандидатурой на роль жены.
Ну, он скоро, очень скоро узнает, что я принадлежу к тому типу женщин, которых он презирает больше всего, подумала Амели. Чем больше я о нем узнаю, тем больше понимаю, что никогда и ни за что на свете не хотела бы стать его женой!
Пока она так раздумывала, машина подъехала к вилле и остановилась перед внушительными воротами, которые медленно открылись перед ними.
Когда-то давно дедушка настоял на том, чтобы семья жила в доме, построенном предками, хоть и пришлось пристроить к нему еще одно крыло. Можно было сразу отличить старую часть дома от новой по традиционным смотровым башенкам, возвышающимся над крышей.
Тетя встретила их у входа и, обняв Амели, стала торопливо объяснять, что, хотя в доме нет прежнего разделения на мужскую и женскую половину, о которой Амели рассказывала мама, дедушка все же предпочел жить в отдельной части дома. Она ввела девушку в элегантно обставленную гостиную.
— Умар — личный слуга твоего дедушки, он проводит тебя к нему, — сказала тетя, а затем, поколебавшись, продолжила: — Дедушка был очень болен, Амели, и я прошу тебя снисходительно отнестись к его поведению, даже если тебе оно не понравится. Он так любил твою мать, и ее смерть… — Тут тетя замолкла и горестно покачала головой.
Амели поняла, что нетерпеливые расспросы сейчас неуместны, но ей ужасно хотелось бы узнать, чего не договорила тетя.
