Я нажала отбой и снова призадумалась о причине папиного пребывания на Пролетарке. Надо будет в ближайшее время учинить ему допрос с пристрастием.
— Анна Дмитриевна, а у вас доверенность на машину Анатолия Эдуардовича есть? — чихнув, озадачила меня секретарша.
Елки-моталки! Да у меня же не только доверенности на машину нет, но и водительского удостоверения. Любой гаишник может доставить мне сейчас массу острых ощущений. Я резко свернула с центрального проспекта и дальше пробиралась по городу задворками в надежде миновать милицейские посты. Даже за городскую черту выезжала не по трассе через КП, а окольной проселочной дорогой по ухабам и рытвинам.
По пути Антонина ухитрилась чихнуть еще не менее десятка раз, и я всерьез обеспокоилась, что она заболела. Как, интересно, можно подхватить насморк в такую жару? Подъезжая к коттеджному поселку, я предложила ей сделать крюк и заскочить в круглосуточную аптеку за какими-нибудь лекарствами от простуды.
— По-моему, это не простуда, — возразила девушка. — Очень похоже на аллергию.
— Только этого нам на сегодня не хватало! На что у тебя обычно аллергическая реакция?
— На майский цвет, на некоторые медикаменты, — стала перечислять секретарша, — еще на книжную пыль, на шерсть…
— С ума сойти. Как ты живешь?
— Ко всему можно привыкнуть, — просопела заложенным носом секретарша. — Непонятно только, на что я сейчас реагирую. Вроде контактов с аллергенами не было.
— Не знаешь, аллергия на неприятности бывает? — попробовала пошутить я и продолжила:
— Мне по-прежнему чудится запах паленого. Неужели это моя одежда так гарью провоняла?
Я остановила «Тойоту» возле своих ворот и, включив свет в салоне, принялась искать в сумочке связку ключей. Вдруг сзади послышались какие-то странные звуки, похожие на приглушенное чавканье. Я резко обернулась и обомлела.
— Антонина, глянь-ка! Вот тебе и мой запах паленого, и твой аллерген в одном флаконе.
Секретарша перегнулась через сиденье, и мы обе уставились на Бандита, аппетитно уминающего на заднем сиденье толстенную сардельку. Возле него валялся распотрошенный целлофановый пакет из супермаркета. Видать, Толик Оглоедов продуктов домой прикупил, а котяра воспользовался тем, что дверь «Тойоты» была не заперта, и организовал себе обильное пиршество.
Бандит, потревоженный нашим пристальным вниманием, выпустил из зубов сардельку, икнул и опасливо зыркнул в нашу сторону. «Бить будете, или обойдемся устным взысканием?» — читался немой вопрос в его янтарных глазищах.
— Вот мерзавец! — воскликнула я. — Мало того, что мне всю грудь изодрал, так теперь еще решил вогнать бедную Антонину в аллергическую кому! А ну, брысь отсюда, троглодит!
Я открыла ему заднюю дверцу, однако кот тут же забился в противоположный угол. Выходить он явно не собирался.
— Вылезай, кому говорят! Не испытывай мое терпение!
— Анна Дмитриевна, не гоните его, — жалобно пропищала секретарша. — Куда ж он пойдет? Хозяйку ведь убили, и дом его сгорел…
В этом она, пожалуй, права: идти Бандиту абсолютно некуда.
— Ну Анночка Дмитри-и-и-евна, — принялась снова канючить Антонина. — Я уверена, он и в мыслях не имел вас оцарапать, случайно получилось. И в моей аллергии Бандит совсем не виноват. Он же домашний. Пропадет на улице, с голоду издохнет!
Как же! Такой издохнет, вон морду-то какую отъел! Да только после одних оглоедоевских сарделек смело может неделю голодать.
— Ладно, пусть с нами побудет, двор у меня большой, найдет себе место для ночлега, — пошла я на поводу у секретарши. — В понедельник позвоним капитану, он записал мне где-то свой телефон. Думаю, у хозяйки Бандита найдутся какие-нибудь родственники. Возможно, они и приютят сироту.
— А если откажутся, — обрадовалась девушка, — я попробую пристроить его кому-то из знакомых. Себе бы забрала, но с моей аллергией о животных можно только мечтать.
Я заехала в ворота, и мы вылезли из машины. В свете фонарей, освещающих по ночам улицы нашего коттеджного поселка, нам открылась сногсшибательная картина.
— Батюшки-и-и… Анна Дмитриевна, у вас что, ураган пронесся по участку?
Нет, это даже не ураган, больше похоже на последствия бомбежки. Мы с ужасом осматривали то, что еще сегодня утром было моим приусадебным участком. Вместо деревьев — пустые котлованы. Там, где раньше зеленел ухоженный английский газон с отдельными включениями розовых кустов и гортензий, теперь пролегали глубокие безобразные борозды от гусениц трактора.
— Генка гнида! — вырвалось у меня, и я сломя голову помчалась в дом оценивать внутренние разрушения.
К моему удивлению, в коттедже царил идеальный порядок: все ценные вещи на местах, а на кухне обнаружилась записка: «Забрал свою часть совместного имущества. Немножко во дворе наследил. Извини!»
Вот гад! Еще издевается! Зачем только охрана поселка пустила его на территорию? Хотя, кажется, я им никаких особых распоряжений по поводу Генки не давала.
— Что у вас произошло? — осторожно спросила Антонина, входя вслед за мной на кухню. В одной руке у нее был платок, которым она прикрывала опухший нос, а второй рукой секретарша бережно прижимала к себе Бандита. Причем последний ничего не имел против подобной фамильярности.
— Примерно то же самое, что у тебя. Мой муж по-своему переделил наше общее имущество. Он когда-то заплатил за озеленение участка и теперь решил прибрать к рукам свою собственность.
— Он вывез деревья? — изумилась девушка.
— Вместе с кустами жасмина и сирени, — подтвердила я, хмурясь.
— Но зачем они ему? Ведь взрослые деревья не приживутся!
— Разумеется, не приживутся. И не нужны они ему вовсе. Просто Генка решил позлить меня напоследок. Даже денег на погром не пожалел, сволочь.
Ну, погоди у меня, ресторатор! Я человек смирный, но кто хочет войны, тот ее получит. На досуге стоит обдумать, как насолить паразиту.
Мы сели ужинать, пристроив Бандита на открытой террасе, подальше от чувствительного носа Антонины.
— Скажите, а зачем вы приезжали в тот дом на Пролетарке? — поинтересовалась секретарша, когда первый голод был утолен.
Тут только я сообразила, что ей ничего не известно ни про присланные конверты, ни про встречу, которую назначала мне несчастная женщина. Хотя с чего это я взяла, что о встрече со мной договаривалась именно хозяйка сгоревшей квартиры? Женщина, звонившая мне, могла быть кем угодно, даже убийцей. Или нет? Все же убийцей, скорее всего, является тот парень на зеленом «Форде». Не зря же он на всех парусах вылетел тогда из подъезда.
Поскольку секретарша уже и так увязла в моих проблемах по самые уши, я решила, что не будет вреда, если она узнает дополнительные детали. Безусловно, мне хватило ума при этом умолчать про папин автомобиль, мелькнувший неподалеку от места происшествия.
