Наташки не было долго. Наконец, она боком протиснулась из таинственной двери и когда повернулась, я увидела пунцовые щеки и глаза, горящие бессмысленным восторгом.
— Это чудо! Юля, это чудо! — сдавленно прошептала она. — С толстозадой покончено! Вова навсегда мой!
И она помахала у меня перед носом пухлой рукой. Рука была обвязана у запястья обыкновенной черной ниткой.
— Вот, гляди! Поносить это три дня — и все! Мой навеки! Эксклюзивная сексуальная привязка!
— Катушка такой привязки стоит три рубля… — начала было я, но Наташка зажала мне рот рукой с ниткой:
— Молчи! Это чудо!.. Сама увидишь! Он действительно знает все! Помнишь Мутузова? Ну, я бегала за ним на первом курсе? Можно сказать, первая любовь… Так вот, он, оказывается, сейчас переделался в женщину и танцует в Москве, в ночном клубе «Мунбим».
— И ты вызвала эту танцующую даму завтра к себе на дом?
— Молчи! С этим не шутят. Главное, у меня смещен шестой позвонок. Вот здесь. Был смещен! Теперь я здорова. У него такие руки… — Наташка задохнулась и приложила собственные ладони к горящим щекам. — Мне так легко, поясницу не тянет… Иди же! Тебе надо вправить мозги.
Квартира у Гайковых очень просторная. Комната, где сидел Бек, была большая и совершенно темная. Доктор из морга рассказывал про какие-то эмблемы на стенах, но я ничего не смогла рассмотреть. Дымом действительно пахло — сладким дымом, будто кисель пригорел. Сам Гарри Иванович восседал за столом с тремя свечами. Был тут и обещанный стеклянный шар, и еще что-то блестящее, но я ничего не замечала, я уставилась на самого мага. Мне стало дурно. Я даже испугалась, что снова упаду в обморок. Нет, уж это чересчур! Конечно, целиком того лица увидеть мне так и не удалось, но блестящий орлиный нос! Густые брови! Подбородок весь в точечках от бритья! Лиловый узкогубый рот! Все детали, до мелочей памятные, вдруг, как в детской головоломке, единственно и нерасторжимо подошли друг к другу, сомкнулись, соединились. Передо мной сидел капитан Фартуков собственной персоной. Я что, сплю? Или в самом деле сошла с ума? Кто же тогда скончался при загадочных обстоятельствах? И кто это?
Фартуков-Бек невозмутимо взирал на мой разинутый рот. Кубики из головоломки собрались и сложились в сухощавое лицо. Да, лицо брюнета, но не кавказского, а европейского типа — узкогубое, узконосое, холодное. Тусклые редкие волосы были кудрявы, зализаны со лба и ниспадали на плечи. Одет брюнет был, естественно, во все черное с головы до пят. Черный синтетический пиджак слабо поблескивал.
— Садитесь, — сказал брюнет глубоким, нарочно настроенным на низы голосом. Я поклясться была готова, что это голос Фартукова!
— Вы измучены, я вижу, — продолжил он покровительственно. — И не медицинские проблемы вас занимают. С прошлым все в порядке — оно у вас понятное, скучное и бесцветное. Но настоящее! Оно вас страшит, ставит в тупик, не так ли? Ваше существо проснулось, почуяло призыв иных сил, но вы не знаете их, не верите им. Вы не понимаете, чье вы орудие или чей трофей. Вчера, например, вы безоглядно влюбились в статую. Довольно правдоподобно сделанную статую из плоти, крови, костей, сухожилий и прочего. Я эту статую знаю. Дима Сеголетов. Он пыталась брать у меня уроки, но ему ничего не открылось. Так, статуя, немного глины. Душа голубя, невинная и алчная. И вы мгновенно это поняли. Нет, это не разочарование! Это благо и радость. Вы в пути…
Я слушала эту ахинею и все пыталась углядеть, есть ли у брюнета на пальце кольцо-змейка. На какой руке оно было у Фартукова? Что до на мою вчерашнюю встречу с Димой, то они не произвели на меня ни малейшего впечатления. Разве не Дима устроил нам с Наташкой этот сеанс магии? Наверное, успел Беку нажаловаться, что я вчера сначала висла на нем, а потом убежала. То, что Дима статуя, видно и невооруженным глазом. Это все фокусы для простачков!
— Вас преследует страшный человек в белом, — зашел вдруг брюнет с другой стороны и многозначительно замолчал. А вот это могла разболтать только Наташка, причем из лучших побуждений. Такое за нею водится!
— Не Наташка, — вдруг сказа маг, и я вздрогнула. — Нет, не Наташка! Не уклоняйтесь от меня!
Он протянул ко мне руки и в самом деле стал похож на Майю Плисецкую.
— О, какая мощная энергия жизни исходит от вас! — вскричал он и пошевелили пальцами. — Я ловлю ее струи!.. Вы очень опасны для простых смертных! Их неудержимо влечет к вам. Они готовы сделать все, чего вам захочется. Даже больше того, что они могут!
Я тут же вспомнила Гультяева, который не выучил противительные союзы. Да что там союзы, жи и ши он пишет с буквой ы, как я ни хочу обратного. Несмотря на мощные струи.
— Не вернуться ли нам к белому человеку, — сухо предложила я. — Кто он такой?
Гарри Иванович оставил мои струи в покое, вздохнул и тихо сказал:
— О, это страшный, страшный человек! Ну, а большего вам знать не надо. Знание иногда убивает. Самое ужасное, что вы уже связаны с ним надолго. Он не оставит вас, пока не разрушит вашу жизнь. Это все, что я пока могу сказать. Да, фамилия его сейчас, кажется, Цедилов…
— Что значит «сейчас»? У него и другие фамилии есть? Он рецидивист? Сексуальный маньяк?
Бек многозначительно пошевелил бровями:
— Можно сказать и так. Это страшный, страшный человек! Могущественный человек!
— А мне он не показался таким уж страшным, — пожала я плечами. — Он кремами торгует. И плащ у него из секонд-хэнда, с пятном ниже спины. Похоже, ему дали пинка.
Бек ухмыльнулся ядовито, но продолжал гнуть свое:
— О, он умеет прикинуться ягненком! Сторонитесь его. Это трудно, но попробуйте. Иначе вы станете послушны его воле!
Разумеется! Как Гультяев послушен моей! Что за ерунда!
— Не верите, а зря, — ответил Бек моим мыслям. — Так называемый Цедилов почти неодолим.
— Да будет вам! Скажите прямо: это он похищает женщин и потом развешивает их одежду в Первомайском парке?
— Он связан с этим, скажем пока так, — нервно сказал Бек. Мелкие искры побежали по его черному пиджаку. Наэлектризованные кудри приподнялись, будто ветер дунул ему в лицо. И на руке, кажется, что-то сверкнуло!
— Куда же эти все женщины деваются? — не унималась я. — Как Цедилов их убивает? Куда тела прячет?
Бек холодно сощурился:
— Я не могу давать информацию, не касающуюся лично вас. Хотите узнать что-нибудь о состоянии здоровья родственников? Или страшные тайны вашего собственного тела, которое с каждой минутой все ближе к разрушению, распаду, и, наконец, тлению? Может, желаете повидаться с тем, кто сейчас далек и забыл вас?
— Не хочу! Раз ваш Цедилов маньяк и собрался мою жизнь разрушить, я про него хочу все знать, и ни про кого больше!
Бек снова вытянул ко мне руки:
— Смерти не страшитесь! Еще не время! Нет, человек в белом разрушит другое… о, с этой опасностью одна вы не справитесь! Вам нужна помощь…
