Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
Арлен беззаботно заорал в ответ:
– Того, кто пожалеет, что не отдал тебя лесному демону, Ник Жеребец, если ты не опустишь лук и не кликнешь папашу!
– Вестник! – завопил Ник, опустил лук и замахал рукой. – Мам! Пап! Вестник пришел и привел Плясуна!
Паренек съехал с крыши на крылечный навес, откуда с легкостью спрыгнул на землю. Он сбегал в огород, выдернул пару морковок, поспешил к гостям и потрясенно уставился на Плясуна:
– Вымахал с амбар!
Он осторожно приблизился к огромному скакуну, держа перед собой морковины.
– Спокойно, малыш, это же я, Ник. Ты ведь помнишь меня?
Сумеречный Плясун заржал и взял морковь, но паренек не расслабился, готовый задать стрекача.
Ренна удивилась. Если он знает Плясуна, ему должно быть известно, что конь кроток как утренняя заря.
– Мальчик! Он не укусит и не лягнет.
Ник повернулся, собираясь что-то сказать, но осекся, впервые заметив Ренну. Он ощупал взглядом ее тело, и она не разобрала, на что он глазел – на воронцовые метки или на плоть, которую те покрывали. Не то чтобы ее это смутило, но хамство есть хамство, она уперла руки в боки и зыркнула на него в напоминание о приличиях. Мальчишка вздрогнул и отвернулся так быстро, что Ренна подавила смешок.
Ник густо покраснел и обратился к Арлену:
– Ты что, его… приручил?
Арлен рассмеялся:
– Вряд ли. Плясун по-прежнему коварнейший зверь на свете, но кусает и лягает теперь только подземников.
Позади негромко свистнули, и Ренна крутанулась на месте. Не задумываясь, она снова нашарила рукоятку ножа и быстро отняла руку в надежде, что никто этого не засек.
«И это я учу Ника хорошим манерам».
Подоспевший мужчина ничем не показал, что заметил ее нервный жест. Он, как и мальчик, первым делом уставился на коня. Приблизился неспешно и спокойно, дал Плясуну время привыкнуть к его присутствию. Скакун всхрапнул и притопнул копытом, но прикосновение стерпел.
– И впрямь вырос. – Мужчина огладил его могучие бока.
Человек этот был высок и худощав, с густой, но короткой бородкой. Длинные каштановые волосы перехвачены сзади шнурком.
– Ладони на две выше родителя, а я не видывал коня крупнее, чем старый Облом. – Он приподнял бабку. – Впрочем, неплохо бы подковать.
Хозяин наконец посмотрел на гостей и, как и мальчик, смерил взглядом Ренну, оценивая, словно лошадь. Она издала глухой горловой звук, и мужчина вздрогнул, натолкнувшись на яростный взор.
Арлен встал между ними.
– Это всего лишь взгляд, Рен, – обронил он тихо. – Они хорошие люди.
Ренна стиснула зубы. Ей отчаянно не хотелось это признавать, но он был прав насчет вещей, которые даже днем творит магия. Теперь она заводилась с полуоборота. Глубоко вдохнув, она отогнала гнев.
Арлен кивнул и повернулся к коневоду:
– Ренна Таннер, это Жон Жеребец и его мальчонка Ник. Жон объезжает и разводит диких энджирских мустангов.
– Во всяком случае, отлавливает и разводит, – уточнил Жон и с извиняющимся видом протянул руку. – Не так-то просто приручить того, кто в состоянии затоптать насмерть полевого демона и оторваться в открытой ночи от кого угодно.
Ренна пожала руку, но быстро отпустила, когда он поморщился от ее хватки.
– Иногда я знаю, что они чувствуют, – пробормотала она.
Жон кивнул на Плясуна:
– Этого вот споймал. Изловил жеребенком, ему и шести месяцев не было. Решил, что из такого молодого я дикость-то выбью, но он невзлюбил узду и вырывался из хлева не раз и не два.
– Открытая ночь беспощадна, – сказал Арлен. – Шесть месяцев среди демонов – это целая жизнь.
Жон кивнул:
– Я не думал, что даже тебе удастся его приручить.
– Мне и не удалось, – отозвался Арлен. – Я просто вернул его туда, откуда он вышел.
– Однако надел на него седло и уздечку, – возразил Жон, – хотя мне вряд ли следует удивляться. Тогда ты был свихнувшимся татуированным вестником, который спас моего мальчугана. А ныне ты, я слышал, грозный Избавитель!
– Нет, – качнул головой Арлен. – Я Арлен Тюк из Тиббетс-Брука, и у меня вместо ума чаще бывала сума.
– Значит, имя у тебя все-таки есть, – послышался новый голос, и из фермерского дома вышла женщина.
Она была невзрачна, но энергична, как та, что привыкла к тяжелому труду. Одета в мужскую одежду: высокие кожаные сапоги, портки и жилет поверх простой белой блузы. Каштановые волосы перехвачены шнуром, как у Жона.
– Не обращай внимания на мальчиков, – обратилась она к Ренне. – Когда живешь на одной конине, больше и поговорить не о чем. Меня зовут Глин.
– Ренна.
Ренна пожала ей руку, но стиснула кулаки, когда Глин обняла Арлена. Что настроило ее против женщины, которая к нему прикасается, – магия?
– Рада вновь свидеться, вестник. Останешься ужинать?
Арлен кивнул и впервые на памяти Ренны кому-то тепло улыбнулся.
– С удовольствием.
– Зачем пожаловал? – спросил Жон. – Догадываюсь, что не просто подковаться.
– Мне нужна еще лошадь, – кивнул Арлен. – Кобыла на племя для Плясуна. – Он криво улыбнулся Ренне. – Начинаем обзаводиться семьей.
Мэк Выгон, что жил по соседству с фермой отца Ренны, разводил лошадей. Пока была жива мать, Ренна часто навещала его ранчо – оно было куда меньшее, чем у Жона Жеребца, но в остальном почти такое же. Плясуна отвели к кузнецу, после чего Жон и гости направились к большому огороженному полю, где под зорким присмотром конных работников и лающих псов паслись лошади. По пути они миновали надежные корали, слишком высокие даже для Сумеречного Плясуна, чтобы перемахнуть при свете дня. Их использовали для объездки и карантина.
В одном Ренна увидела огромного черного жеребца, который бежал легким галопом под наблюдением двух озабоченных верховых с кнутами наготове. Она резко остановилась.
– А, вот и старик Облом, – сообщил Жон. – Родитель Плясуна. Споймал его на равнине с полудюжиной кобыл и молодым Плясуном. Назвали Обломом за то, что нам пришлось пережить, пока не загнали его в кораль. Этот здоровый гад ни в жисть не станет работать, зато готов ночь напролет пробивать копытами стены хлева, только позволь. Коварен, как демон, и чересчур хитер. Городские коневоды скажут, что у диких лошадей ума нет в помине, потому и не слушаются команд, но ты им не верь. Мустанг живет своим умом. Его хватает, чтобы выжить в открытой ночи, чем большинство людей похвастать не может. Облому нравилось сбрасывать всех, кто пытался его оседлать, а после втаптывать их в дворовую пыль. Мы упокоили его в племенном загоне, когда надоело вправлять себе кости.
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
