Зоуи взглянула на нее из-под мокрой челки.
— Приближается большая олимпиада по орфографии, в которой участвуют и другие школы, — поведала она сестре. — Учительница меня записала на нее.
Холли присела на корточки.
— Могу поспорить, что ты победишь! В орфографии ты сильнее всех, кого я когда-либо знала.
— Да, — согласилась Зоуи, — только олимпиада не через пару месяцев.
— А-а, — Холли понимала беспокойство сестренки.
— Ага, — Зоуи тоже все понимала.
— Может, мы еще будем здесь, — предположила Холли, зачерпывая еще пены.
Зоуи вздохнула.
— Надеюсь. Я никогда нигде не участвовала.
Холли услышала, как открылась дверь и появилась Джин с большим конвертом в руках. Она выглядела так, словно ее что-то глубоко поразило.
— Мамочка? — спросила Зоуи. — Тебе плохо?
Джин, казалось, не слышала ее.
— Что?
— Ты выглядишь как-то странно, — заметила Зоуи.
— Я получила письмо, — как завороженная проговорила Джин.
Холли старалась изобразить удивление, простодушие и заинтересованность.
— Что за письмо?
— Любовное послание, — пояснила Джин, которая до сих пор напоминала лунатика. — Кто-то оставил мне любовное послание. — Она вышла из ванной с конвертом в руках.
Холли помогла Зоуи вылезти из ванны, и сестры направились в гостиную вслед за матерью.
— Что там написано? — спросила Зоуи.
Джин даже не могла ответить. Она протянула конверт Холли.
Холли открыла его и достала то самое, написанное Эмми, письмо.
— Моя дорогая Джин, — начала она читать вслух. — Раньше четыре буквы, составляющие слово Д-Ж-И-Н, были лишь первым слогом в слове «джинсы». Но с тех пор как у меня появилась ты, эти буквы вызывают у меня ассоциации лишь с одним словом, — Холли сделала паузу для большего эффекта, — ЛЮБОВЬ, — закончила она.
— Любовь? — переспросила Зоуи.
— Точно, — ответила Джин.
— Он любит тебя? — спросила Зоуи.
Джин мечтательно кивнула.
— Так он говорит.
— Уф! — Зоуи скорчила рожицу, будто любовь что-то противное.
Но Холли еще не закончила.
— Быть рядом с тобой — словно вытащить редкую букву…
— Он играет в скрэббл, — вздохнула Джин.
— …все становится в три раза значительнее, — продолжала Холли. — Солнце светит в три раза ярче. Птицы поют в три раза звонче. А я в три раза счастливее. — Холли заглянула в конверт и достала оттуда компакт-диск. — А это что? — спросила она.
— Он сделал тебе подарок! — радостно завизжала Зоуи. — Теперь он мне нравится.
Холли подошла к магнитоле, чтобы поставить диск. Изумленная Джин сидела неподвижно.
— Рассудительный, — отозвалась она, — остроумный, романтичный…
Холли обернулась к матери.
— Прошу, только не говори, что ты до сих пор считаешь, что написал письмо Ленни!
Джин кивнула.
— Сложновато представить себе Ленни, играющего в скрэббл, — призналась она.
И тут заиграла музыка. «Пинк Мартини» пели «Симпатик», песню с веселым и захватывающим ритмом. Джин вскочила, схватила Зоуи за руки и начала танцевать. Холли наблюдала за ними, думая, насколько проницательным оказался Бен. Такая музыка действительно делала Джин счастливой. Ну, не только музыка, но и письмо.
Джин подскочила к Холли и, схватив ее за руки, втянула дочь в круг, и семья Гамильтон продолжала танцевать под звуки веселой музыки.
Глава 12
— Так он тебе и подарок прислал?
Во время обеденного перерыва в кондитерской «Эй энд Пи» Джин посвящала Глорию во все, что с ней случилось.
Джин бросила взгляд на пятый отдел, где продавались супы и мясные консервы. Ленни улыбнулся ей, жонглируя четырьмя банками куриной лапши «Кэмпбеллс». Он изо всех сил пытался произвести на Джин впечатление. Она ответила ему улыбкой, но улыбка выглядела натянутой. Джин начинала верить, что Холли права: Ленни ни в коей мере не годился в тайные поклонники.
Джин повернулась к держащей письмо Глории.
— Да, он прислал мне компакт-диск. Я никогда даже не слышала о такой группе, но мне очень понравилось. Такое впечатление, что он знает меня лучше, чем я сама.
— Тогда почему же он прячется? — спросила Глория.
Джин призадумалась.
— Он не прячется, — заверила она. — Он просто… — Она замолчала в раздумье.
— Просто что? — допытывалась Глория.
Джин отчаянно пыталась найти ответ, но ничего не приходило ей в голову. Она почувствовала настоящее облегчение, когда к ним присоединилась Долорес.
— Боже правый, — послышался позади нее голос, — видно, сегодня на кого-то сошло вдохновение!
Джин и Глория обернулись. Долорес разглядывала стоящий на прилавке торт. Торт походил на сказку, воплощенную в жизнь. Он представлял собой лодку, плывущую по спокойному голубому озеру из карамели, по берегам которого стояли живописные хижины из шоколада и зефира.
Джин пожала плечами, слегка краснея.
— Я настроена на романтический лад, — уведомила она, — по-моему, это заметно.
— Заметно, — эхом повторила Долорес.
Достав из ящика фотоаппарат «Полароид», она начала фотографировать торт. Пока снимки проявлялись, она хотела положить фотоаппарат на место, но тут наткнулась на рекламную брошюру, которую заткнули далеко за ящик.
— Эй, — обратилась она к Джин, — я думала, ты подала заявление об участии.
— О, — воскликнула Джин, — нет, пока нет.
Глория не могла поверить.
— Чего же ты ждешь? — спросила она. — Если ты победишь, то сможешь получить работу в роскошной французской кондитерской где-нибудь в центральной части города.
Джин отрицательно покачала головой.
— Я не смогу победить в подобном конкурсе.
Долорес выпрямилась, сверкая глазами.
— Не смогу? — прорычала она. — Я не ослышалась? Она сказала «не смогу»?
— Я именно так и слышала, — ответила Глория.
Долорес вытерла руки полотенцем, тряхнула головой и, тяжело вздохнув, направилась к миксеру.
— О нет, нет, нет, — бормотала она. — Я не хочу слышать никаких «не смогу». Я не понимаю, что значит «не смогу». Я понимаю «смогу», «сделаю», «получится». — Она оглянулась на Джин. — Поговорим, когда ты изменишь свой словарный запас.
Джин и Глория посмотрели друг на друга, пожали плечами и улыбнулись. Затем Глория взяла брошюру и сунула ее в руки Джин.
