— Здравствуй. — Его приветствие и на этот раз прозвучало довольно сдержанно.
— Чё как?
— Чё… как? — переспросил Джек.
— Не бери в голову. — Я направилась к окну и закрыла его. Развернувшись, я оперлась пятой точкой о подоконник. — Я хотела спросить, как поживаешь?
— Кажется, лучше, чем ты.
— Да. — Я глубоко вздохнула. — Но ты особо не обольщайся. Лучше, чем я, это не такое уж и достижение.
— Вот этому я совсем не верю. — Джек убрал руки за спину. — Не наговаривай на себя.
— Это что, шутка, что ли, какая-то? — спросила я. Потом вытянула руки и осмотрела себя снизу доверху.
Джек как-то тревожно запрокинул голову, а потом принялся смеяться, и очень заразительно. Я не удержалась и тоже захохотала.
— Ты такая миниатюрная и кажешься тоненькой, как паутинка. Но мудрая муха знает, что она тонкая, но прочная.
Я вдруг осознала, что Джек хоть и не живой, но все же мужчина и он находится у меня в спальне. И он только что сделал мне лучший в моей жизни комплимент.
— Итак… — я сделала паузу, после которой постаралась говорить потише, — ты появился с какой-то особой целью?
Джек пожал плечами:
— Я хотел воспользоваться возможностью насладиться обществом, пока она у меня есть, если ты, конечно, не находишь мое присутствие назойливым.
Я взвесила его слова и попыталась понять, нахожу ли я его таковым. Если бы Джек был живым, мне бы он показался каким-нибудь маньяком-преследователем. Но поскольку он уже умер, может, он теперь больше похож на ангела-хранителя?
— Нет, все в порядке. — Я села на край кровати, не доверяя больше собственным ногам.
Джек был взрослым мужчиной. И он уже умер. Мне надо было как-то примириться с этим.
— У меня так давно не было возможности с кем-либо поговорить, — сказал Джек настолько сладким голосом, что он мог бы превратить и уксус в сахар, — и как же мне повезло, что первым человеком, который мне встретился, оказалась ты!
Не ангел.
Я еле сдержалась, чтобы не обмахнуть лицо рукой.
— Э-э-э… Спасибо.
— Не за что. — Джек теребил цепочку карманных часов, пытаясь сдержать улыбку, лишь едва заметно приподнялись уголки его губ.
У меня даже не получалось нормальную светскую беседу с мертвым чуваком поддержать.
— Эм? — Дрю постучала в дверь.
Я подскочила с кровати, будто меня поймали за каким непристойным занятием:
— Да?
— Ты с кем там разговариваешь?
— Ни с кем, я просто… Э-э-э… — Я попятилась от Джека и умудрилась споткнуться об оттоманку. — Я читала вслух.
— Открой. Хочу показать тебе постельное белье, которое я купила для ребенка.
— Разумеется, секунду.
Уставившись на ручку, я поняла, что дверь не заперта. Вообще-то ничего страшного не случилось бы, если бы Дрю вошла — она бы Джека все равно не увидела. Но мысль о том, чтобы говорить с ней, пока он стоит рядом… ну уж нет.
Я поднялась на ноги и повернулась к нему, чтобы попросить его исчезнуть.
Но его уже не было.
* * *
Помимо постельного белья Дрю скупила, наверное, всю одежду для младенцев, которая подходила и для мальчиков, и для девочек. Она рассортировала ее по стопкам на их с Томасом огромной кровати с пологом, накрытой покрывалом с розовым кружевом, — кровать оказалась полностью завалена.
— Эмерсон, я хотела перед тобой извиниться, — начала Дрю, складывая крохотную маечку с надписью «МАЙКА-СЛЮНЯЙКА».
— За что?
— За то, что мы с Томасом сбежали от тебя отмечать эту радостную новость — лицо ее стало ярко-красным, как стены в их комнате. У меня вспыхнули щеки, и я тоже, наверное, покраснела. К счастью, из открытого окна дул ветерок, бледные занавески покачивались. Дрю откашлялась и продолжила: — Нам следовало бы быть посдержаннее.
— Ничего страшного, — пробормотала я, опускаясь на колени, чтобы поднять упавший на паркет носочек.
— Нет. Это и твой дом, и я хочу, чтобы тебе здесь было хорошо.
— Мне хорошо. — Я посмотрела на нее с улыбкой. — Вы с Томасом будете отличными родителями. Я знаю, как давно вы… хотели ребеночка.
Дрю погладила живот, и на глазах у нее выступили слезы. Я встала и сосредоточенно принялась искать среди разложенной одежды второй носок. Томас говорил, что речь о детях у них зашла уже во время медового месяца. В открытую это никогда не обсуждалось, но я знала, что долгие годы у них ничего не получалось.
— Знаешь, — сказала Дрю мягко, и голос ее дрогнул, — мы решили назвать ребенка именем кого-то из ваших родителей. Если будет девочка, то Кларисса, а если мальчик, то Шон.
Я не хотела разреветься при ней. Не хотела.
— Они будут счастливы, — прошептала я. — То есть уверена, что они были бы счастливы.
— Значит, ты не против? — спросила Дрю, убрав руку с живота и взяв одеяльце из синели.
— Почему я должна быть против?
Дрю принялась скручивать и раскручивать бахрому на одеяльце.
— У тебя же тоже когда-нибудь появятся дети. Не знаю, может, и тебе захочется… — улыбнулась она.
— У меня? Ни за что, — ответила я, попытавшись рассмеяться, но не смогла. Единственно возможные дети в моей жизни — это племянники, которые будут навещать свою одинокую тетушку, живущую в крохотном домике с тридцатью кошками. А возможно, еще и с мертвецами. Я попыталась улыбнуться, но у меня ничего не вышло. — Не думаю, что когда-нибудь выйду замуж, а уж дети… Хочу я их или нет? Это все… для нормальных людей. Не для таких, как я.
Дрю отложила одеяльце и сжала мою руку, пытаясь подбодрить меня:
— Томас сказал, что ты опять начала их видеть.
— Дурные вести быстро распространяются.
У меня скрутило живот. Я высвободила руку и снова повернулась к кровати, чтобы все-таки найти среди крошечных одежонок скрывающийся от меня носок с желтым цыпленком.
— Может, они не такие уж и дурные. Может, это просто счастливый случай, выпавший в самое нужное время. Томасу всерьез кажется, что Майкл сможет тебе помочь.
— А может, и окажется таким же шарлатаном, как и все остальные. — Или еще хуже. После нашего первого разговора я стала возлагать на него огромные надежды, а теперь я и не знала, что думать. — А как вы его нашли?
Дрю пожала плечами и достала из пакета еще одну стопку детских вещей:
— Тебе лучше спросить об этом у брата. И не надо менять тему.
— Какую тему?
— Мы говорили о твоем будущем. О твоем счастье. — Дрю яростно скомкала пакет из коричневой бумаги и бросила его на пол. — Ты умеешь сострадать, ты одна из самых щедрых женщин, которых я знаю, а значит, ты станешь прекрасной матерью, если только захочешь. Ты многое можешь дать. Не принижай себя, не зарывайся в землю, живи!
