Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 159
Нескромность вопроса заставила Джеймса приподнять бровь.
– Миловидное лицо. Безупречный вкус в одежде. Красивые волосы. Прекрасная кожа. Некоторая склонность к… э-э… приятной округлости.
– Толстая?
– Пухленькая, – упрямо возразил Джеймс. – Она была такой, когда Джон Хэй влюбился в нее, двадцать лет назад, а годы и дети еще усилили это качество.
«И обжорство», – подумал Джеймс, немного стыдясь такой мысли о жене друга. Менее года назад Хэй писал ему в письме, что вместе с женой и сыном посетил Чикаго, где он, Хэй, весьма деятельно проводил время, а Клара сидела в гостинице и «усердно налегала на тамошний провиант». Про себя Генри Джеймс думал, что дебелая Клара Хэй не слишком умна – хотя достаточно образованна, чтобы ценить его книги, – ханжески религиозна, как дочка какого-нибудь захолустного баптистского пастора (немного несправедливо: Клара была из Огайо, но все же не дочь пастора), и совершенно незаслуженно входила в рафинированную «Пятерку сердец».
Он ни за что не сказал бы этого Шерлоку Холмсу.
– Расскажите про Кларенса Кинга, – попросил сыщик, – а затем мы вернемся на свои места и позволим этим добрым людям убрать вагон-ресторан к обеду.
– В «Колониальном экспрессе» не подают обедов, – сказал Джеймс, тайно злорадствуя, что поймал прославленного детектива на ошибке.
– А-а-а… – протянул Холмс, выпуская из огромной трубки столб дыма. – В таком случае вы можете описать Кларенса Кинга не спеша. Должен заметить, я читал, что мистер Кинг в начале семидесятых разоблачил аферу с продажей несуществующего алмазного месторождения. В Колорадо, не так ли?
– Да, – ответил Джеймс. – Кларенс Кинг с головы до пят – все пять футов шесть дюймов – воистину исключительный человек. Геолог, альпинист, исследователь, государственный служащий, обожатель изысканной кухни, хороших вин и изящных искусств. Генри Адамс и Джон Хэй всегда считали – надо думать, искренне, – что из «Пятерки сердец» Кларенс Кинг пойдет дальше всех – скорее других достигнет славы, почестей, высокого положения.
– Кловер Адамс тоже так полагала?
Джеймс задумался лишь на долю мгновения:
– Она считала Кларенса Кинга шарлатаном, но именно это ей в нем нравилось. Именно Кларенс Кинг заказал для остальных «сердец» почтовые принадлежности и чудесный чайный сервиз с эмблемой их клуба.
– Опишите его, пожалуйста, – попросил Холмс, вынимая трубку изо рта.
– Простите?
– Опишите, пожалуйста, чайный сервиз.
Генри Джеймс выглянул в окно на все более летние леса и поля, словно надеясь почерпнуть в них силы. Вечерело. Последние лучи мартовского заката бросали золотистые отблески на деревья и фонарные столбы.
– Чайный сервиз был премилый, – сказал он наконец. – Пять чашек и блюдец, разумеется. В форме сердец и миниатюрные.
– Все пятеро членов клуба были маленького роста, – заметил Холмс.
– Э-э… да. – Джеймс растерянно пытался вспомнить, когда это упомянул. Он помнил только, что назвал рост Кларенса Кинга.
– Что еще вы можете рассказать про сервиз? – спросил Холмс.
«Этот человек – сумасшедший», – подумал Джеймс, а вслух сказал:
– Сервиз был с изящными медальонами: ветки, увешанные как бы миниатюрными плодами, но при ближайшем рассмотрении становилось видно, что это гроздья из пяти сердец. Та же тема повторялась на сахарнице и сливочниках. На чайнике и на краю подноса, увенчанного, если память меня не подводит, большой и хрупкой заглавной буквой «Т», были изображены циферблаты со стрелками ровно на пяти часах.
– Время, в которое «Пятерка сердец» собиралась каждый будний день, – сказал Холмс. – Обычно перед камином в доме Адамсов, в креслах, сделанных специально под маленький рост всех пятерых. Адамс и его жена Кловер сидели друг против друга в миниатюрных – и парных – креслах, обитых красной кожей.
– Да, – ответил Джеймс, решительно не понимая, откуда Холмс выудил последний (и безусловно верный) факт.
Сыщик удовлетворенно кивнул.
– Что ж, давайте вернемся в наш не слишком первоклассный вагон первого класса, – сказал он.
* * *
Южнее Балтимора ремонтировали пути, и «Колониальный экспресс» надолго встал в чистом поле. Холмс и Джеймс сидели в относительно неудобном первом классе – без обеда, не имея других развлечений, кроме чтения да кофе, который время от времени приносил проводник, всякий раз извиняясь за непредвиденную остановку. Даже за окном не на что было смотреть, поскольку уже давно стемнело. Холмс больше не задавал вопросов – что, на взгляд Джеймса, весьма дурно рекомендовало его как сыщика, – и они просто сидели в молчании все эти долгие, тягучие часы.
Наконец «Экспресс» вновь тронулся, но в столицу он прибыл с опозданием на много часов – сильно после того, как все приличные вашингтонцы уже отобедали, а многие и легли спать.
Однако на вокзале ждал большой четырехколесный экипаж Хэя – брум работы мастерской Уильяма Кинросса. Старший лакей, Северс, отправленный встречать путешественников, быстро закрепил снаружи чемоданы и накрыл их брезентом (накрапывал мелкий дождик). Холмс и Джеймс забрались в черный закрытый экипаж с единственным окошком спереди.
Уличные фонари, окруженные мягкими ореолами, напомнили Джеймсу поздний вечер одиннадцать дней назад, когда они с Холмсом встретились у Сены. А вместе с мыслями о тех событиях нахлынуло и что-то очень похожее на ужас. Да как он решился ввести этого странного человека, почти наверняка умопомешанного, в дом ближайших друзей? Жалкую попытку Холмса выдать себя за «господина Яна Сигерсона, норвежского исследователя» разоблачат в воскресенье, когда у Хэев будет обедать норвежский посол, если не раньше. Что Джон и Клара Хэй – а уж тем более Генри Адамс, который ни с кем не говорит о покойной жене и ее самоубийстве, настолько мучительна ему эта память, – подумают о его, Джеймса, соучастии в обмане?
У него засосало под ложечкой, к горлу подступила тошнота. Экипаж подпрыгивал на мостовой одного из наименее коммерческих городов Америки. Немногочисленные магазины и рестораны были закрыты и темны. Даже в фешенебельном районе поблизости от резиденции президента лишь в редких окнах горели электрические лампы или газовые рожки. Деревья здесь, на юге, уже полностью оделись листвой, и Джеймсу казалось, что его затягивает все глубже и глубже в темный туннель, рожденный собственной глупостью.
– Если не ошибаюсь, у американцев есть поговорка: «Тротуары здесь скатывают в рулон и убирают на ночь», – внезапно произнес Холмс.
Голос прозвучал из темноты так неожиданно, что Джеймс даже вздрогнул, но не вполне оторвался от своих раздумий.
– В отношении Вашингтона это безусловно верно, – добавил сыщик.
Джеймс промолчал.
Они уже подъезжали к Лафайет-сквер – за деревьями угадывалась темная резиденция президента – и сворачивали с Шестнадцатой улицы на Эйч-стрит. По одну ее сторону белела церковь Святого Иоанна, по другую блестел мокрым красным кирпичом дом Хэя. Хозяин стоял в глубокой ричардсонианской арке входа, поджидая гостей.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 159
