Я махнул на сумку с золотыми статуэтками, которая стояла между нами на полу.
— За то, что я нашел ваши деньги и вернул их вам, я рассчитываю получить десять процентов вознаграждения. Прибавьте их к тому, что вы мне должны за нахождение мертвого Баркема, и выйдет двести килокредиток — ровным счетом пять статуэток. Мы расстанемся друзьями и оба станем немного богаче.
Она по-прежнему пялилась на меня; я забеспокоился. Неприятно иметь такого врага, как Йокомата. Она славится своей злопамятностью. Придется всю оставшуюся жизнь оглядываться и бояться, что мне снесут голову.
— Звучит разумно, — выговорила она наконец.
Я скрыл облегчение. И ликование тоже. Я был готов уступить и согласился бы даже на сто тысяч.
Протянул ей руку. Она пожала ее.
— Договорились.
В оставшееся время мы немного поболтали. Мне показалось, что ее особенно интересовали подробности того, как пытали Баркема. Наверное, она хотела бы видеть все собственными глазами. Она расслабилась и держалась приветливо, однако ее подлую сущность невозможно было скрыть никакой маской.
А потом флитер завис в воздухе. Мы находились над поместьем Йокоматы, где-то между стеной и мягко мерцающей голограммой Тадж-Махала, которой был окутан ее дом. Внизу было темно.
Йокомата посмотрела в левое окошко. Я схватил шприц и вкатил ей в правое плечо большую дозу сыворотки — прямо через блузку.
Она резко развернулась и схватилась за место укола.
— Какого…
Я улыбнулся:
— Хочу сравнять счет. В конце концов, что значит немного сыворотки между друзьями?
Я остановил флитер на высоте примерно в десять метров и распахнул дверцу со стороны Йокоматы. Снизу послышалось громкое шипение, сопровождаемое время от времени клацаньем: челюсти с дюжинами гигантских зубов перемалывали чьи-то косточки. Я заставил ее по одному выбросить из дверцы трупы убитых головорезов.
По-моему, ей было все равно. Когда последний плюхнулся вниз, в жадный мрак, я задал первый вопрос:
— Йоко, старушка, признайся: ты серьезно собиралась забыть старые обиды?
Она круто повернулась ко мне; лицо перекосилось в застывшей маске беспредельной ярости. Она завопила, брызгая слюной:
— Грязное отродье! Куча дерьма! Ты думаешь, тебе сойдет с рук, что ты убил моих людей да еще захапал часть денег? Да я лучше продам свою задницу в Дайдитаун! Как только я попаду домой, я вышлю за тобой и твоим клоном ударную бригаду. До восхода солнца вы с ней оба — покойники!
Я наставил бластер ей в лицо:
— Прыгай!
В глазах у нее отразился ужас, который она испытала. Она ничего не могла от меня скрыть!
— Если прыгнешь, — заметил я, — у тебя будет хотя бы один шанс из тысячи сохранить жизнь. Как видишь, я щедрее, чем ты.
Она выглянула в голодную темень внизу, потом повернулась ко мне. Если бы я не ввел ей сыворотку, она могла бы захватить меня врасплох. Но все, что она чувствовала, было написано у нее на лице.
Она изготовилась накинуться на меня, но я послал ей мощный заряд в грудь. Она дернулась и выпала из дверцы.
Не стал ждать, пока снизу донесется чавканье. Закрыл дверцу, нажав кнопку «Задраить все». Потом дал панели управления координаты моей квартиры. Прежде чем идти к Элмеро менять золото на более приемлемые кредитки, мне надо было переодеться в чистый, целый комбинезон.
XIII
Я обшарил глазами аллею в космопорте Эл-Ай возле пандуса, ведущего к челнокам, но Джин не увидел. Но, проходя мимо фигуры, одетой в голографический костюм Суки Алварес, я услышал знакомый голос:
— Здрасте, мистер Дрейер!
Сначала я ее не узнал — с прилизанными волосами и прочим. Она пряталась сбоку от подъемника к пандусу. Все ее пожитки разместились в единственной сумке, стоявшей рядом на полу. На лице застыло напряженное, озабоченное выражение.
— Боялась, что я не приду?
— Что вы! — пылко возразила она. — Я знала, что вы придете. Просто боялась, что опоздаете. Я лечу следующим челноком.
— Куда?
— На станцию Бернардо де ла Пас.
— Вот как! — Там у Мэггс была первая остановка. Мне не сразу удалось выяснить ее маршрут, но наконец я узнал…
— Вы меня слышите?
— Что? — спохватился я. — Ах, туда! Вот, держи. — Я протянул ей грин-карту.
Она набросилась на нее жадно, словно голодающий на еду, и вздохнула, как голодающий, который откусывает первый кусочек.
— Спасибо! Спасибо, спасибо!
— Она для тебя очень много значит, верно?
Она застенчиво улыбнулась:
— О да! Да!
— Что, например?
— Кто-то настолько поверил в меня, что решил, что я сумею сойти за настоящую!
— А тебе не приходило в голову, что, может быть, твоя карточка — подделка? Представь: вот на таможне начинают сличать твой генотип, и вдруг загорается красный свет…
Она испуганно дернулась:
— Прекратите!
— Может, твой приятель вовсе не собирался проходить контроль! Может, хотел бросить тебя здесь, среди воющих сирен, а сам намеревался сесть в челнок и отбыть прочь!
Она ошеломленно замотала головой:
— Быть не может!
Держу пари, ей такое и в голову не приходило!
— Он был вором!
— Нет! Он был агентом… — ее лицо омрачилось, — и ОБП накажет тех, кто сотворил такое с их сотрудником! Он верил в меня, а я верю в эту карточку. Она — все, что у меня осталось от него.
Тупица. Дура! Мне надо было сказать ей правду, все равно, поверит она мне или нет.
— Он был вором. Смотри, что он получил за краденое!
Я протянул ей мешочек с десятью статуэтками Джоуи Хосе. От тяжести она едва не упала. Заглянув в мешочек, она перевела на меня недоуменный взгляд:
— Они принадлежали Баркему, и…
— Бодайну! Его настоящее имя было Кайл Бодайн.
— Все равно. Я взял свою долю. Решил, что остальное принадлежит тебе. Каждая такая штучка стоит около сорока тысяч кредиток Солнечной системы; в других мирах за них, возможно, дадут меньше, но все равно хватит, чтобы ты хорошо устроилась на новом месте. Так что береги их.
Я знал, что она без труда вывезет их — на Земле ограничивают только ввоз золота.
Глаза у нее стали влажными.
— Не знаю, как и…
— Только не реви, ладно? — Я не хотел, чтобы она устраивала сцену.
Она попыталась улыбнуться.
— Ничего. Я пытаюсь забыть, как это делается.
