Но раз у них безоблачное счастье, то кто она такая, чтобы интересоваться: а с какой стати? День и без того выдался тяжелый. Сейчас ей хотелось только одного: чтобы все поскорей закончилось и она смогла бы наконец пойти домой и смыть эту дикую краску со своей головы. Она старалась не думать о том, что Пирс, как нарочно, застал ее в такой раскраске. Мысль эта была крайне неприятна, и если ее не отгонять, можно ведь вконец расстроиться. Если бы она была способна шутить на тему их отношений, она бы посмеялась: вот, мол, налетел, несмотря на то, что у нее сегодня на голове специальный противопирсный маяк.
Грош цена его извинениям — он говорил не от чистого сердца, это она поняла, вспоминая подробности встречи. Его не мучила совесть, ему просто стало неловко, когда он ее увидел, вот и все. Ну и пусть, говорила она себе, зато я больше никогда не позволю так себя унижать. Ведь до чего дошло: она забрасывала Пирса письмами, доставала по электронной почте, звонила беспрестанно, чтобы сказать ему, что не собирается его «доставать». Ну разве не смешно? Думая, что он считает ее обиженной, она с упорством идиотки пыталась донести до него мысль, что это не так, что она вовсе на него не обижается. А поскольку он ей не отвечал, как она могла доказать, что она не идиотка? И теперь, если они больше не встретятся, она уже не сможет объяснить ему, что своей нелепой раскраской она обязана исключительно балерине-парикмахерше.
Лиза приоткрыла дверь, глянула и зажала рот рукой.
— Ничего не говори, — предупредила Сэди.
— Нет. — Лиза плюхнулась в кресло. — Я… Черт знает что такое!
— Заметь, ты сама сказала.
— Прости, Сэди. Боже мой, как это могло случиться? Я имею в виду, почему получилось так ужасно?
— Ты очень тактична, Лиза.
— Ну хорошо, я хочу сказать… — Она склонила голову набок, прищурилась. — Притворяться бессмысленно?
— Думаю, да. Не стоит. Догадайся, кого я встретила в магазине?
— Неужели Пирса?
— Пирса.
— Вот блин!
— Я тоже так подумала.
— А что он сказал? — Лиза стала накручивать на указательный палец прядь волос.
— Что он очень жалеет, что так некрасиво поступил и что нам надо сходить в кафе через пару недель. Это действительно было ужасно.
— Жуть! У всех бывают несчастливые дни, но нам с тобой не повезло по-крупному! Подумать только, я вот послала это письмо. И представь, они его прочли. Что я пережила — страшно вспомнить. Я-то хотела посмеяться — и все. Они ведь мне не близкие подруги. Но пока печатала, увлеклась.
— Они, кажется, уже успокоились. Уходя, даже улыбались.
— Ты шутишь?
— Нет, серьезно. Хотя не знаю, сколько они продержатся в таком настроении.
— Думаю, пока мне лучше не высовываться. Надо на всякий случай держаться подальше и от той, и от другой. Джорджи вся кипела. Действительно странно, что она меня не уволила.
— А что Джессика?
— Не проронила ни слова. Джорджи вылетела, а я извинилась и сказала, что я ничего плохого не имела в виду, что это была просто шутка, а Джорджи сказала, что ей не нравится мое чувство юмора и что она делает мне строгое предупреждение, и я поскорее ушла. Пока она не передумала и не уволила меня.
— Хорошая стратегия.
— Я так перепугалась, знаешь. Если Джорджи разозлить, у нее что-то жуткое с глазом делается. Ей надо бы этим заняться. Я хочу сказать, у людей так не бывает. У нее глаз начинает вращаться в глазнице, как живой. Если когда-нибудь она найдет мужчину, тот сразу же убежит от нее без оглядки, как такое увидит. — Лиза помолчала. — Мне пора бежать, а то Лесли ждет. После всех этих событий мне надо выпить чего-нибудь — я ведь ходила по острию бритвы. Но знаешь что, Сэди? Я бы так сформулировала: хуже уже не будет, так что держи хвост морковкой!
— Ты тоже.
— Знаешь, иногда мне кажется, что лучше бы он у меня был — хвост морковкой… — Лиза помедлила в дверях. — И вот еще что: осторожней с желаниями. А то вдруг сбудутся…
С этими загадочными словами она вышла из кабинета, и Сэди осталась одна, не зная, что ей делать: плакать или смеяться. Вообще-то это была нормальная реакция на Лизу, но на этот раз чувства были острее обычного. Что это она заговорила вдруг загадками, что-то про желания… Стоит ли понимать это как «вообще ничего не желай» или «мечтай о том, о чем можно»? Вот и ломай голову над такими советами… Но можно ли жить не мечтая? Контролировать все свои желания, чтобы, не дай бог, не навредить никому, если они вдруг сбудутся… Вряд ли она с этим справится. Сэди мечтала о трех вещах: о продвижении по службе; о хорошем парне, который был бы веселым, добрым и внимательным; о стройной фигуре. Неважно, в каком порядке, но это были все ее мечты. Есть ли хоть в одной из них что-нибудь нехорошее, губительное для нее или для окружающих? Вполне может быть, но об этом нельзя знать заранее, пока они не стали явью.
Сэди решила больше не ломать голову над жизненными максимами, сняла телефонную трубку и позвонила Эндрю.
— Эй, ты так и не дозвонился до Брюса?
— Нет, зато отправил Деми письмо. Она мне скоро пришлет ответ.
— С чего ты взял?
— Я написал, что боготворю ее. Что у меня как раз сейчас много свободного времени, которое я мог бы ей посвятить. Написал, что умею сидеть с детьми и что дети ко мне так и льнут. Что очень увлекаюсь музыкой разных направлений, но, к сожалению, не играю ни на одном музыкальном инструменте. Написал…
— Большое получилось письмо.
— Слушай, там еще было. В общем, написал, что я честный, заботливый, скромный. И…
— И что?
— И подписался: Рассел Кроу.
— Широкий жест.
— Правда, ты мной гордишься, сестра моя Сэди?
— Еще чего, размечтался!
Глава восьмая
Голова Джорджи включилась на полную мощь, ей нравилось это ощущение — так, все движется по плану, нужно только расставить вехи. Она принесла с собой в ресторан переносной компьютер. В конце концов, речь идет о деле. Им нужно выбрать методику, разработать стратегию. Организация — ключ к успеху.
— С чего начнем? — спросила Джессика, заказав себе салат и минеральную воду. — И как начнем?
— Смотри, у нас имеется база данных, все эти мужчины и женщины есть у нас в файлах, так что нужно просмотреть файлы, выбрать подходящих кандидатов мужского пола и провести с ними собеседование.
Джорджи старалась придерживаться делового тона, хотя выбор Джессики ее раздосадовал: напомнил ей о тех клонированных интернатских девчонках, которые все поголовно следили за своим весом и с ужасом смотрели, как Джорджи поглощает огромное количество калорийной еды. Она знала, что от одного вида тощего салата ей захочется поскорее прикончить порцию макарон, которые она себе заказала.
