Но самым емким и самым кратким был тост «Вшануймося!». Это одно слово означало многое – давайте будем относиться с уважением и почтением друг к другу.
Когда приехал проверяющий из Киева, мы совершили с ним восхождение на гору Аршица. На вершине лесники уже накрыли поляну (копченое сало, жареные колбасы, овощи). Я представил Саню как своего друга-полковника, проверяющий налил ему стакан водки, а заодно и мне, и сказал:
– Сейчас мы посмотрим, какие вы вояки.
И понеслись бесчисленные традиционные и импровизированные тосты. Спуск с Аршицы прошел намного веселее и стремительнее, чем подъем.
Что и говорить, было много прекрасных мест, где можно было отлично провести отпуск, однако нашим любимым местом отдыха всегда были Гагры.
Не было ничего прекраснее отдыха в Гаграх в конце сентября. Температура воздуха и воды почти одинаковая, лениво плещутся волны, с моря дует легкий ласковый ветерок, приносящий ароматы магнолий и прочих тропических запахов из парка и аппетитные запахи шашлыков из хинкальной. Роскошный парк в старых Гаграх очаровывает экзотическими растениями. У входа пожилые абхазки торгуют только что сорванными полуоранжевыми, полузелеными мандаринами. А рынок буквально ломится от изобилия фруктов, овощей и трав: огромные персики истекают соком, горы хурмы, ароматных груш, инжира… Появляются первые продавцы удивительной посланницы востока – фейхоа, пахнущей малиной и тающей во рту. Чудесные утренние часы, когда ровно в половине девятого солнце выскакивает из-за горы, и сразу все преображается: горы засвечиваются всеми оттенками зеленых цветов, море искрится. Архитекторы, быстро расправившись со «шницель рублен» и «омлет сыром», бегут на свой пляж наслаждаться морем, солнцем, бездельем и разговорами о высоких материях и околоархитектурных сплетнях.
В первый раз я попал в Гагры еще в студенческие годы. Дом творчества архитекторов представлял из себя маленький особняк, в котором находились столовая с верандой, комната администрации и несколько комнат на втором этаже и на мансарде. Весь контингент архитекторов размещался в близлежащих частных домах как курсовочники. Я по блату попал в комнату на мансарде вместе с одним московским архитектором. По утрам он писал морские этюды, вылезая на крышу. При этом он не очень обременял себя одеждами, то есть для прикрытия наготы ограничивался только шляпой. На него поступали жалобы в администрацию от возмущенных дам, на что он отвечал со свойственной ему простотой: «Я одновременно и работаю и принимаю солнечные ванны, а ваши дамы шли бы лучше на пляж, чем подглядывать за голыми мужчинами».
С Леночкой мы появились в Гаграх в 74 году. Уже началось строительство нового корпуса. Но тем не менее, нам пришлось снять комнату в соседнем с архитекторами жилом доме. Наш хозяин был обременен многочисленными комплексами. Он был очень честолюбивый грузин, и у него все время происходили события, которые ввергали его в бездну отчаяния. Он хорошо играл в футбол, но в сборную Абхазии его не взяли. Он копил деньги на дом, но их не хватило до женитьбы, и ему пришлось поселиться в обычной квартире. Он очень хотел иномарку, но опять-таки по экономическим соображением ему пришлось ограничиться стареньким «Фольксвагеном», который к тому же не хотел ездить. Он работал киномехаником в доме отдыха и там влюбился в девушку, которая оказалась армянкой.
Несмотря на неодобрение приятелей, он на ней женился, а она родила ему двух девочек, хотя он мечтал о сыне. Поправить свое материальное положение он решил своими силами, не просить же денег у армянских родственников. И он начал сдавать внаем все, что только мог, а сам с женой и детьми переселился в лоджию. Нам досталась комната, переделанная из бывшей кухни. Комнату перекрасили, плиту убрали, раковину сняли, но водопроводные краны оставили. Они висели у нас прямо над кроватью и мы боялись зацепить их случайно ночью.
А в комнате, где мы живем,
Под кранами кровать,
Ив той кровати можем днем
Мы ванны принимать.
Напротив нашего дома находился магазин «Амагазин». Продавец был очень общительный. На входе висело объявление «Прием стеклобанка и бутилка».
По дороге на пляж мы проходили мимо хинкальной. На дверях висел плакатик: «Просим в шортах в хинкальную не входить. Благодарим за внимание!» В ней продавались шашлыки, хинкали и натуральное вино под названием «Цыцка». У прилавка слышны были разговоры:
– Девушка, у вас есть цыцка?
– Есть цыцка, есть и покрепче.
– Дай-ка мне две цыцки.
У самого пляжа стоял ларек с так называемыми товарами курортного спроса. Назывался он «АЛАРЕК (амагазин)». Ассортимент был весьма экзотический:
«Покревало – 1 штука», «Подвяска муж.», «Значек нупагади» и т. д.
«Продаются безразмерные колготки».
– Какой размер у ваших безразмерных колготок?
– Какой размер, какой размер? 48-й.
Народ был весьма добродушный и гостеприимный. Когда кто-то увидел, что мы собираем в пакетик лавровый лист, нам принесли целый букет из лавровых веток, так же было и с инжиром, и с хурмой, что служило поводом для таких невинных шуток.
Вышел как-то старый дед,
Взять инжиру на обед.
Тот инжир служил для старца,
Пищей, страстью и отрадой.
Леночка же, надо статься,
Проходила за оградой.
Мало деду было бед,
Отдал дед ей свой обед.
Возле хинкальной делились свежими новостями:
– Говорят, здесь был пожар.
– Нэ знаю!
– Как, нэ знаю? Столовая в отдыха-мотдыха загорелась, когда шурпу варил.
– Ах, ты про это. Да, дарагой. Кухня, понимаешь, за завтрак совсем сгорел и все люди стали ходить себе вокруг совсем голодни.
Достоверность новостей никого не волновала. Ездили на экскурсии на озеро Рица, в Пицунду. В Пицунде еще не был окончен пансионат, зато стоял великолепный лес с соснами третичного периода, которые существовали еще при динозаврах. Тут же имелись комары третичного периода, злые, как голодные динозавры. Посетили знаменитый Пицундский храм. Экскурсовод в храме тоже не стремился к особой достоверности, но объяснял все весьма эмоционально.
– Сделали штукатурка в храме – акустика стал такой хороший, аж невозможно. Сняли часть штукатурка – все равно невозможно. Сейчас будем ложить паркет. Если опять будет такой хороший акустика – начнем понемногу вешать ковры.
