Книга Во тьме - Максим Шаттам

Вагон метро качало из стороны в сторону, временами раздавался резкий лязг, взгляды прилипших к окнам пассажиров приковывали синие снопы искр. Дикие призраки, пленники ежедневной рутины, чьи глаза обозревали небытие бесконечных туннелей, состоящих из паленого каучука и нагретой стали… Среди этих пассажиров был и Джошуа Бролен.

Редкие желтые лампы, освещавшие туннели, напомнили частному детективу некоторые мгновения его жизни, которые стали яркими вспышками среди общего хаоса его памяти.

Бролен вернулся в гостиницу во второй половине дня и обнаружил, что никого из постояльцев в холле нет; он уселся в баре и стал просматривать документы, переданные ему детективом О'Доннел.

Кинув на барный стул старую, вытертую на локтях кожаную куртку, он помассировал лицо. Глядя на него такого, утонувшего в просторном черном свитере крупной вязки, с длинными волосами, никто не смог бы угадать в этом человеке в джинсах и поношенных туфлях бывшего агента ФБР.

Ему было тридцать четыре, и он обладал уникальным опытом.

— Не время предаваться воспоминаниям, — прошептал он, обращаясь к самому себе.

Он подумал о Рейчел Фаулет — той, изображенной на фотографии, которую показали ему ее родители. Бролен вытащил фото из своего портфеля. Рейчел была запечатлена радостной, улыбающейся простой и наивной улыбкой. Левый клык сломан, что придавало девушке особенный шарм, делало ее более уязвимой, более трогательной. Бролен вспомнил это же самое фото в «Нью-Йорк Пост», и его сердце сжалось. Где теперь эти наивный взгляд, радость и беззаботность, что с ними стало? На их место пришли страх и почти полная покорность. Девушка умоляла о пощаде, просила, чтобы все закончилось, она больше не хотела жить. Как ее родители смогли это вынести?

Бролен проворчал что-то и до хруста сжал кулаки.

Чтобы отвлечься, он вытащил сигарету из кармана куртки и закурил Вокруг не было никого, кто мог бы заметить ему, что в холле курить запрещается.

Попытки думать о жертве таким образом ни к чему не вели, они давали лишь пустую слабую надежду. Бролен окинул взглядом строй бутылок на полках, мысленно выпив залпом целый стакан.

Прошло несколько минут, он вытащил блокнот и стал размышлять более приземленно. Обвел кружком имя Уолтера Садмека, парикмахера, которому Спенсер Линч продавал волосы своих жертв. Возможно, этот цирюльник был простым типом без стыда и совести, не имевшим ничего общего с совершавшимися преступлениями, но его необходимо было допросить. Затем Бролен сделал пометку: «Шериф Мердок, Филиппсбург» — город, где жила сестра Рейчел, некая Меган. Именно там исчезла Рейчел, поэтому надо было навестить местного шерифа Мердока — простая формальность.

Бролен принялся читать биографии двух убитых Спенсером Линчем женщин — несколько страниц полицейских отчетов, составленных в то время, когда они пропали. Он должен был добраться до самого Спенсера Линча, не зная, правда, как это сделать. Даже если Спенсер не был похитителем Рейчел, все равно должна была существовать связь между ним и фотографией девушки, с пустыми глазами застывшей перед объективом.

Бролен разложил перед собой бумаги.

На него смотрели лица двух жертв Спенсера.

Мередит Паунер, девятнадцать лет, пропала 17 августа 2001 года; Айлиана Тарпов, двадцать семь лет, пропала 4 января этого года. Третью девушку, которой удалось сбежать и которая теперь находилась в больнице, звали Хулия Клаудио; согласно ее собственным словам, ее похитили на прошлой неделе, 15 января.

Бролен просмотрел отчеты о вскрытии и начал делать пометки в блокноте. Все трое скальпированы, две утоплены в ванне. Тело Мередит превратилось в отталкивающую взгляд субстанцию, а части тела Айлианы почти не разложились, потому что сквот Линча стоял неотапливаемым с начала зимы, и в течение нескольких недель вода в ванне была ледяной. После стольких дней, проведенных в жидкости, кожа прямо-таки скользила по телу — достаточно одного неосторожного движения, и из-под нее могла появиться плоть; с особенным вниманием приходилось обращаться с руками, чтобы кожа не слезла с запястий.

Обе девушки были опознаны по своим документам. Спенсер Линч оставлял у себя все: бумаги, дамские сумочки, даже одежду. Трофеи. Первичный отчет из лаборатории указывал на то, что нижние части женских тел, найденные в постели Линча, были покрыты желтоватыми пятнами, очень похожими на засохшие пятна спермы. Невозможно сказать, был ли он некрофилом, но, когда тела уже достаточно сильно разложились, Линч наслаждался трусиками, оживляя в памяти свои извращенные фантазии, бушевавшие в нем тогда, когда он убивал. «Сознательная мастурбация, — сделал вывод Бролен, — похоже на других серийных убийц».

Сейчас его интересовали жертвы — только они могли бы рассказать о своем убийце. Первая девушка, Мередит, была негритянкой, жизнелюбивым подростком, увлеченным делами церкви, прихожанкой которой являлась, она пела в хоре, вместе с подругами посещала детские больницы, в школе у нее были хорошие отметки. Короче говоря, вполне нормальная девушка. Другая имела русские корни, после падения «стены» ее семья переехала в Штаты. Айлиана жила одна, без бойфренда, в Маленькой Одессе на Кони-Айленде. Работала маникюршей. Чтобы напасть на нее, требовалось больше смелости — она была старше, независимее и более готовой дать отпор, чем Мередит.

Что, Спенс, сделал охренителъный рывок вперед? Мередит оказалась уязвимой, тебе это не понравилось, так? Она не защищалась должным образом, и потому напасть на нее было слишком простым делом? Что происходит внутри тебя, Спенс, когда они начинают сопротивляться? Когда они борются с тобой? Что? Тебе нравится читать панический страх в их глазах, страх, который ты внушаешь, твоя маленькая победа доставляет тебе наслаждение?

Бролен взял фотографию Спенсера Линча и несколько заметок по поводу его личности. Он фигурировал в досье УБОН[11]— в базе данных, куда попадали все замешанные в торговле наркотой; сидел в тюрьме за распространение героина и других препаратов, а также за попытку изнасилования, хотя и не значился в базе данных ДНК. К двадцати восьми годам Спенсер провел за решеткой девять лет. Но до июня 2001 года он никого не убивал. Фантазии рождались у него внутри, еще когда он сидел в тюрьме за попытку изнасилования — в свободное время он планировал свое будущее преступление. Когда настало время выйти на свободу, его желание выросло до огромных размеров, он даже самой смерти мог заявить, что удовлетворит ее. Тем не менее, перейти к делу было не так просто, как кажется.