— Не переживай, Купер, — ответила Ферги, прочтя мои мысли, — мы убедим их. Мы найдем способ доказать, кто мы такие.
Я вздохнул и перевернулся на спину.
Я перекатился на живот. И вдруг мне стало жарко.
Обжигающе горячо. Я вскочил на все четыре лапы.
— Что это? — крикнула Ферги. — Что случилось?
Меня всего трясло — от головы до хвоста. Я не мог остановиться. Кто-то проник мне под шерсть.
29
— Блохи! — завопил я.
Их были тысячи! Они облепили все мое тело! А я не мог согнать их!
— Спина! — беспомощно кричал я. — Моя спина!
Приподнявшись, Ферги передними лапами чесала мне спину, куда я сам не мог дотянуться.
— Выше, — просил я. — Выше. Аааах! Так, хорошо!
Я опустил уши и вздохнул с облегчением.
Ферги нашла укромное место под высокой березой. Я вытянулся и положил голову между передними лапами. Ферги свернулась калачиком. Пора было обдумывать новый план.
Кроме того, не мешало вздремнуть. Я вдруг почувствовал, что совершенно выбился из сил.
Это был какой-то бесконечный день.
Думаю, что мы пару раз засыпали.
Когда наступило время обеда, мы сбегали к ручью попить. Мне продолжали досаждать оставшиеся несколько блох, и я решил, что ледяная ванна поможет избавиться от них.
Потом мы вернулись в тень на наше место под березой.
Теперь мы оба хотели есть.
— Может быть, мы найдем какие-нибудь остатки еды возле дома — на помойке, — предложил я.
— Фу! Я не ем отбросы, — завыла Ферги. — Никогда.
Но она понимала, что у нас нет выбора.
Мы вернулись к дому и тихо подкрались к боковой двери, куда папа выставлял помойку.
Мы вынюхивали что-нибудь съестное, когда из дома вышли родители и Микки.
— Говорю же тебе, мама, — кричал Микки. — Это собаки-призраки! Они прошли прямо сквозь стену в моей спальне! Они ненормальные!
— Прибереги свои шутки для Купера, — оборвал его папа.
— Эй, Ферги, может быть, Микки нам поможет, — предположил я, наблюдая за братом. — Он единственный, кто верит в то, что мы необычные собаки. Мы могли бы попытаться ему объяснить, кто мы такие.
— Ну, конечно, — фыркнула Ферги. — Представляешь лица твоих родителей, когда Микки начнет рассказывать им, будто бродячие собаки на самом деле не кто иные, как Купер и Ферги!
Я повесил голову. Ферги права. Родители никогда в это не поверят.
— Но что же нам делать? — сказал я, почесывая у себя за ухом. — Эти блохи сведут меня с ума! Я не могу так больше!
— Мы могли бы раздобыть тебе ошейник от блох, — предложила Ферги.
— Это ты хорошо придумала! Я так вот запросто зайду в аптеку на Мэнстрит, положу на прилавок пять долларов и спрошу ошейник от блох. Никому и странным-то это не покажется! — Я вытаращил глаза.
Ферги рыкнула:
— Ну хорошо, извини, Купер, я только пыталась помочь!
Весь остаток дня мы с Ферги то и дело огрызались.
Когда подкатило время ужина, в животе у меня громко урчало. И тут я учуял самый восхитительный запах.
Я узнаю этот аромат при любых обстоятельствах.
Печенка! Вчерашняя печенка!
— Идем, — пролаял я Ферги. — Я должен съесть хоть кусочек!
Мы подошли к задней двери и заглянули внутрь. Все мое семейство собралось за столом.
— Ты пускаешь слюни! — с отвращением сказала мне Ферги. — Омерзительно!
Как будто меня это заботило!
Я не мог глаз отвести от блюда с печенкой, которое мама несла к столу. Я жадно следил, как она кладет большой кусок папе на тарелку.
Потом она положила немного Микки. Микки сидел насупленный и мрачный. Мне грело душу, что это все из-за нашего утреннего розыгрыша.
Мама положила кусок печенки самозваному Куперу. Он вскочил со стула.
— Фи! — с отвращением выкрикнул он. — Ненавижу печенку!
У мамы рот открылся от удивления.
— Купер! Что ты такое говоришь? Ты же обожаешь печенку!
Поддельный Купер смешался и стал оправдываться:
— Ээ, я разве сказал, что ненавижу ее? Да нет, я, ээ, пошутил, мам. Я люблю печенку Все об этом знают!
Мама подозрительно на него посмотрела.
— Что с тобой, Купер? Ты весь день сам на себя не похож!
У меня расширились глаза. Какая удача!
Теперь самое время показать маме, что он и не был мной. Он лишь прикидывался.
— Я иду туда! — объявил я Ферги.
Я проскользнул в дверь и стремглав бросился к тарелке с печенкой.
«Я покажу маме, кто из нас настоящий Купер, — радостно подумал я. — Купер обожает печенку. Она тотчас узнает меня!»
Это должно сработать!
Это был наш последний шанс. Единственный шанс.
30
Тяжело дыша, я влетел на кухню и подскочил к столу.
Взвизгнув, мама уронила тарелку с печенкой на пол.
Я мгновенно нагнулся и проглотил ее. Восхитительно!
— Видишь, мама! Посмотри на меня! На своего сынка — Купера! залился я веселым лаем.
— Сэм! Сделай что-нибудь! Это животное поедает наш ужин!
Что? Животное?
— Нет, мама! Это я! Твой сын! Смотри, как я люблю печенку!
Но все мои усилия были напрасны.
Все, что мама услышала, было: «Гав, гав! Гав, гав! Гав, гав! Гав, гав, гав, гав!»
Папа оттолкнул свой стул от стола и схватил с буфета газету. Он скрутил ее и с размаху ударил меня по носу.
— Ой! Как больно!
— Я еще раз попробую дозвониться до собачников, может быть, номер уже освободился, — сказала мама, берясь за трубку. — Постарайся загнать собак в кладовку и запри их там. Пусть посидят до приезда собачников.
Фальшивые Купер с Ферги помогали папе теснить нас к кладовке.
— Плохие собаки! Плохие! — кричала лже-Маргарет.
— Пап, как ты думаешь, ловцы применят пистолет с транквилизатором? — спросил лже-Купер.
— Может быть, — ответил папа. Я посмотрел на Ферги. Транквилизаторы? Нет, спасибо!
Никогда еще мне не приходилось так быстро бегать. Я даже обогнал Ферги.
— Никаких новых идей, блохосборник? — спросила она, когда мы оказались в лесу на безопасном расстоянии от дома.
