Книга Унесенные ведром - Дмитрий Подоксенов

— Во, — обрадовался новый сивцовский кореш, — я ж говорю, что крутится у меня в голове какой-то Быня, а у меня память — дай бог каждому! — он радостно потёр руки. — Меня как Мальборо многие знают, а это — Турист, — он кивнул в сторону «тельняшки». — Будем знакомы!

Сивцов пожал руки сокамерникам, затем его познакомили с менее серьёзными обитателями изолятора — хулиган, брачный аферист и два мелких вора. Все они смотрели на Фёдора с явно читаемым уважением в глазах, и он даже немного собой погордился.

«Ефим бы сдох от зависти!» — думал опасный преступник.

— Слушай, а чё у тебя с ногами? — спросил через некоторое время Турист, глядя на намотанные на Сивцова простыни.

— Ножом изрезал, — небрежно бросил Фёдор. — При задержании.

— Во, менты-суки! — поразился Мальборо. — Нормальных бинтов, что ли, не нашли? А тебя кто задерживал?

— Майор Сомов, — поднапрягшись, вспомнил Сивцов фамилию своего недавнего противника. — Со всем своим спецназом.

Мальборо изумлённо присвистнул и переглянулся с Туристом.

— Сомов, конечно, тот ещё волчара… Ему лучше под горячую руку не попадаться, — пробормотал Турист. — А он тебя сам заломал? Он обычно сам любит брать…

— Нет, не сам, — Фёдор беззаботно махнул рукой. — Хотел сначала сам, но я его оглушил. Он сейчас в больнице должен быть. Меня там чуть не убили из-за него потом… Вот так пули прошли, — Сивцов показал, как прошли пули, хотя даже приблизительно не догадывался, где и как они прошли на самом деле.

— Сомова оглушил… — произнёс обалдевший Мальборо. Вся остальная камера, раскрыв рот, смотрела на своего нового героя. — Ну ты, Быня, блин, даёшь…

— Слушай, — спросил вдруг Турист, — а кто у тебя «терпила»? Ну, кого ты завалил? Сомова с его волкодавами абы на кого не пустят…

— Да никого я не убивал! — взорвался Фёдор. — Сколько раз можно повторять!

— Да ладно, ладно, — испугался неожиданной вспышки эмоций Мальборо. — Понятно, что все мы тут ни за что сидим. А всё-таки — кого тебе шьют?

Сивцов оглядел притихшую аудиторию, которая, казалось, ждала от него какого-то чуда, выдержал изрядную паузу, вздохнул и ответил:

— Папу.

Чудо удалось на славу. Некоторое время все сидели молча и только переглядывались. Затем Мальборо восхищённо выматерился и уставился на Туриста. Турист, не отрываясь, глядел на Фёдора. «Шестёрки» тоже смотрели на знаменитого убийцу недоверчиво-радостно-преданными глазами.

— Ну ты, Быня, опять, блин, выдал… — проговорил, приходя в себя, Мальборо. — Да об этом весь изолятор с самого утра гудит! А это ты, значит… А я думаю, чего это тебя к нам закинули, а не в «пятёрку» или «тройку» — там и народу поменьше, и всё такое. А тут вона какое дело…

— А что в «пятёрке»? — запоздало испугался Сивцов. — И в «тройке»?

— Так в тех хатах из Папиной кодлы пацаны сидят, — охотно пояснил Турист. — Они ж тебя за Папу на ленточки бы порезали. Ну да менты тоже не дураки — к нам, в «восьмёрку», тебя закинули. Знают, что мы с папановскими «на ножичках», а значит, ты для нас дорогим гостем будешь! — он снова захохотал, довольный своим остроумием.

— Да уж, — поддержал его Мальборо. — А у нас и угостить-то тебя нечем! Крендель, у тебя там вроде было чего-то из хавки, ну-ка доставай! Да, Быня, ты просто демон какой-то… Как ты, интересно, Папу подловил? Он по жизни шибко осторожный был… На улице? Так он вроде всегда со своими барбосами ходит…

— Не, — ответил Фёдор с набитым ртом, в который он успел запихать полпачки поднесённого Кренделем магазинного печенья. — Он дома был. В ванной…

— Так ты что, вскрыл-таки его хвалёную дверь? — восхитился Турист. — А он-то на весь город волну гнал: Германия, индивидуальный заказ, то, сё! Ха! Пришёл Быня, дверь — щёлк! Папу — хлоп! — вот тебе и Германия, ёшкин корень! Пишите письма! — Турист снова трубно расхохотался и так хлопнул Сивцова по спине, что тот едва не подавился очередной порцией печенья.

— Не, если честно, то Папу давно пора кончать было, — поддержал Туриста Мальборо. — Ему уж последние лет пять, наверное, на кладбище прогулы записывали. А в последний год совсем зарвался — многим серьёзным людям мешать стал… Вот кто-то, — он подмигнул Сивцову, — и пригласил Быню. Уладить, так сказать…

Сивцов снова поперхнулся печеньем.

— Да не убивал я его, сколько можно говорить! — он оглядел всех присутствующих и принялся за вторую пачку печенья, которую, повинуясь голодному взгляду нового «авторитета», достал откуда-то печальный Крендель.

— Всё, всё, — выставил перед собой ладони Мальборо. — Нет так нет, чего ж тут непонятного? Тема закрыта, — и он обвёл грозным взглядом остальных. — Всем ясно?

Всем было ясно.

Через полчаса принесли обед — невкусный суп из капустных листьев и картошки и жидкий чай. Чай обожравшийся печеньем Фёдор выпил сам, а свою порцию баланды милостиво отдал несчастному Кренделю, который вспоминал — видели Мальборо с Туристом, что у него в заначке оставался ещё кусочек сала, или не видели?

После обеда за Сивцовым пришли и снова повели его на допрос. Отдохнувший следователь думал, что уж сейчас-то он быстро закончит разбираться с Фёдором, но не тут-то было. За час с небольшим подозреваемый в убийстве окончательно запутал бедного Евгения Модестовича, а когда под конец допроса в очередной раз назвал его Серафимом Игнатьевичем, тот не выдержал и ударил Сивцова папкой с уголовным делом по голове. Когда Фёдор пообещал пожаловаться на произвол со стороны следователя «начальнику тюрьмы», Евгений Модестович затравленно посмотрел на своего оппонента, скомкано извинился, сказал, что раньше с ним такого не бывало, и отправил Сивцова обратно в камеру.

— Ну и как там? — живо поинтересовался у вернувшегося Фёдора Турист. — Ничего нового не пришили?

— Не без этого, — степенно молвил Сивцов, присаживаясь на краешек нар. — Ещё один труп у них имеется — тоже мой, говорят.

— Да ну? — обрадовался Мальборо. — Известно, кто?

— Некто Калган, — ответствовал только что допрошенный. — А печенья больше нет?

— Ёкарный бабай… — только и смог выдавить из себя Турист. — Ты, Быня, получается, за один день половину штаба ихнего угваздал. Им теперь и не оправиться, наверное… Как думаешь, Мальборо?

— Наверное… У них заместо Папы если кто и мог встать — так это только Калган. Он один полностью во всех курса́х был. Да, Быня… Тебя бы Трофиму показать — ему такие отчаянные как раз нужны, — Мальборо посмотрел на Фёдора задумчиво. — Ты бы у него быстро в гору пошёл…

— Слушай, Мальборо, а может, его завтра?.. — Турист непонятно кивнул на Сивцова. — Ну, в смысле — где двое, там и трое, а? Нам Трофим спасибо скажет за такого человека!

Мальборо немного подумал, затем тряхнул головой:

— Ладно, пойдём, пошепчемся! — они встали и направились в дальний угол камеры. — Извини, Быня, сам понимаешь… — сказал ему из угла Турист. — А ты, Крендель, пока сальца порежь, знаю, есть у тебя в заначке…