Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 18
— Я пришел проведать Полину Агрест.
— Приемные часы с семнадцати до девятнадцати часов. А к ней, в ее — то состоянии, вовсе нельзя.
— А когда будет можно?
— Я вам сообщу. А сейчас прошу покинуть палату.
— Извините. Вы правы — повернулся он к Войту — Я поищу Агреста в записях регистрации новорожденных в нашем ЗАГСе, — и уже около самой двери кивнул мне: — Ты не волнуйся. Пока, — и выскользнул из палаты, так и не поцеловав меня, на что я очень надеялась. Владимир Александрович продолжал воевать.
— Вы, Полина Агрест, либо вернетесь в свою палату, либо возвращаетесь домой. Я не могу рисковать здоровьем остальных пациентов из-за психической неуравновешенности одного из них.
Оба варианта меня не устраивали, но я выбрала из двух зол меньшее. Пока Людмила не знает, кто ее соседка, можно переждать бурю в моей палате, и покорно поковыляла к двери.
— Ага, значит, здравый смысл вам чужд не полностью, — удовлетворенно кивнул новоявленный тиран, уловив направление моего движения. — О своей мании преследования расскажете завтра психиатру. Я специально для вас договорюсь о консультации.
— Теперь поговорим о вас, — обратился он к Войту. Что он говорил, я уже не слышала. Дверь в палату тяжело захлопнулась, отрезав меня от моих товарищей по несчастью. Уже вползая в свою палату, я видела, как, одержав полную победу над своими пациентами, доктор побежал курить на улицу, чтобы привести в порядок нервы. Ему тоже было нелегко.
— Мне бы его проблемы… — горько улыбнулась я разбитым лицом и легла в свою постель с таким чувством, с каким клали голову на плаху приговоренные к смерти.
* * *
— Лина! Лина! Сколько можно спать! — Ленино восклицание было совершенно справедливым. Уже три дня я пребывала в полусонном состоянии. Владимир Александрович свою угрозу вызвать психиатра не выполнил, но какое-то снотворно-успокаивающее снадобье прописал. Теоретически мне это не нравилось, но практически очень неплохо виляло на мою нервную систему. Во всяком случае, все окружающее я воспринимала совершенно равнобедренно.
— Я не сплю. — Я попыталась расклеить слипшиеся веки, и это у меня почти получилось. В вечернем теплом полумраке на меня лихорадочно блеснули Ленины глаза.
— Слушай! Я влюбилась! — время и место для своих излияний Лена выбрала как всегда самые удачные.
— Поздравляю, — вяло отозвалась я. — Можешь сообщить радостное событие твоему доктору. Он будет счастлив.
— А почему я должна это сообщать ему?
— Ну, ты же в него влюбилась, надеюсь? — Ленка засмеялась.
— Какая же ты глупая! Между нами ничего нет.
— С твоей стороны, может, и нет.
— С его тоже. Он просто мне очень сочувствует, а я ему благодарна за Аллочку.
— Ладно. Боюсь только, что он сочувствует тебе очень горячо. А кто же настоящий объект светлой страсти?
— Ты его не знаешь. Он сегодня приходил к твоей соседке. Если бы ты его только видела! — далее следовало подробное описание Димы. Ну, конечно, у моей подруги был просто талант влюбляться в мужчин, совершенно ей не подходивших.
— Я его видела. Типичный альфонс. Очень дорогой. Он тебе не по карману.
— Зачем ты оскорбляешь человека, которого не знаешь! Я с ним говорила. Он умный и добрый.
— Ага, облако в штанах.
— Когда он узнал об Аллочке, очень беспокоился о ее здоровье. Спрашивал, все ли функции мозга у нее восстановились.
— Еще бы. Для него это важно. Кстати, о ее здоровье он, как раз, позаботился уже давно: стукнул ее по затылку кочергой.
— Слушай, когда Айболит (так Лена называла Владимира Александровича, за то, что он согласился лечить Унтера) говорил, что ты немного не в себе, я не верила. И напрасно. Тебе лечиться и лечиться.
Ленка резко встала и вылетела из палаты.
— Эй! Вечная Джульетта, обо мне он не спрашивал?
— Еще чего! — услышала я уже из коридора. Сумерки уже перешли в полумрак. С улицы доносился шум обыденной мирной жизни и запах акаций. Мне было жалко Доктора, Ленку и… себя. Бедный доктор Айболит. Славный и добрый, несмотря на показную строгость. Если бы не Шурик, я бы в него влюбилась. А Шурик? Что чувствую я к нему? За эти три дня, которые мы не виделись по воле Владимира Александровича, я начала сильно сомневаться в своих чувствах. В результате моего необдуманного поступка я потеряла хорошего друга, а обрела… Кого я обрела? Может, Шурик тоже считает наш поступок ошибкой и не знает, как мне это сказать? Нужно поговорить с ним, как только выйду из больницы. Если выйду. Я скосила глаза в сторону Людмилы. В палате было уже довольно темно, и белое пятно ее гипсового кокона казалось безжизненным. Скорее всего, она спала. Людмила Агрест, зачем тебе я? Тебе нужен кто-то другой. И мне почему-то кажется, что этот другой сейчас вышел из нашей палаты. Елена Агрус. Агрус — крыжовник, такой колючий и сладкий, такой созвучный моей фамилии. Интересно, имеет ли какое-то значение слово Агрест? Мои глаза снова начали слипаться, и я плавно перешла из яви в сон.
…Эльжбета в своем малиновом домашнем халате наклонилась над моей кроватью и засмеялась своим тоненьким неприятным смехом.
— Ты всегда была дурой! Столько раз видеть наш герб и ничего не сообразить!
— Герб? А что с гебом? — удивилась я.
— Посмотри на него. — Она схватила в руки картонку с рисунком и поднесла ее мне к лицу. Я впервые посмотрела на него внимательно. Конечно, на гербе было много деталей, в которых разбираются только знатоки геральдики, но основной деталью была ветка колючего растения с таким знакомым мне плодом.
— Значит, Агрест…
— Крыжовник. Он значил, что род такой же плодовитый и живучий, как крыжовник. И способен защитить свои плоды, как крыжовник. — Внезапно она придвинула руку с рисунком еще ближе ко мне.
— Но мы не будем защищать чужую простолюдинку, правда, милый агрест? — она еще ближе придвинула рисунок ко мне. Ветка крыжовника вдруг обрела объем и больно уколола меня в шею. Я инстинктивно изо всей силы оттолкнула призрак забинтованной рукой и закричала.
— Прочь! — Призрак оказался очень тяжелым и твердым. От моего удара он неуклюже свалился на пол, как мешок с картошкой, и громко застонал. В ту же минуту на крик вбежала медсестра и щелкнула выключателем. В ярком свете лампы рядом с моей кроватью валялась мумия Людмилы, прижимающая руки к перебинтованным ребрам.
— Владимир Александрович! — сиреной скорой помощи взвыла медсестра. И долго ей ждать не пришлось.
— Все. Мое терпение лопнуло. Довольно. Завтра же… — послышался его голос из коридора, — Боже мой! — он вошел в палату и бросился к Людмиле.
— Почему вы здесь? — доктор Айболит начал поднимать ее с пола и вдруг остановился и вздрогнул, — Это еще что? — Я скосила глаза, пытаясь увидеть то, что так его потрясло, и увидела… кончик шприца, торчащего из моей шеи. Закричать я не успела. Мой спаситель быстрым движением выдернул иглу. Шприц был полон. Людмила не успела сделать инъекцию…
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 18
