Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
– Да я давно болею, вы меня заразили, и лечения нет, потому как еще никто не придумал лекарство от глупости. Вы все – несчастные люди, делаете вид, что живете. А на самом деле вам это только снится. Все! Мама, прости, ты не виновата, что мы с тобой живем на разных планетах…
– Хорошо, Венерочка, успокойся, я вижу, что ты заболела. Мне надо позвонить.
Звук хлопнувшей двери и глухое рыдание – у девочки началась истерика. Я выключил запись.
Надо же, не успела на Божий свет вылупиться, и сразу ей счастья подавай! Но если ее лечили, должна быть сохранена история болезни. По ее разговорам ничего особенного я не заметил – обыкновенный юношеский максимализм. В ее возрасте я тоже любил поспорить с родителями, но меня на лечение не посылали. Мне всеми доступными методами пытались объяснить, что хорошо и что плохо. Я понимал, что они желают мне добра. Надо позвонить по спецсвязи и попросить сделать запрос, в какой больнице она лечилась и где ее история болезни.
– Алло! Мне нужна история болезни В.К. Судя по записям, она проходила лечение до нас.
– Медицинская карта в пункте Н23 не обнаружена, последнее время ею занимался Севастьянов, но, к сожалению, Павел Васильевич умер месяц назад.
– Спасибо, до связи. – Ладно, надо возвращаться. Нет у меня желания сейчас об этом думать, надо заняться делом, а не пустыми рассуждениями.
Медленно шел по туннелю домой. Интересно, как идут дела у Володи? Вернувшись из металлического шкафа, увидел Володю, сгорбившегося над микроскопом.
– Ну как успехи? Володя вздрогнул.
– Пока ничего не могу сказать определенного, но мысль появилась.
– Мысль – это хорошо, через полчаса приду за вами, будем ужинать.
– Хорошо-хорошо, – не отрываясь от микроскопа, ответил ученик. Моя школа, узнаю себя в молодости. Поднялся к себе, сел в кресло… Что-то я устал сегодня. Откинув голову на спинку, закрыл глаза и провалился.
СОН ВЯ
Я совсем маленький, стою на берегу. Цвет моря необыкновенно бирюзовый, вода на солнце переливается, как конфетные фантики, мне очень жарко, я хочу пить. Оборачиваюсь, и оказывается, что я совершенно один. Начинаю кричать «Мама, мама!», но никто не отвечает. Мне страшно. Я бегу, мои ноги отрываются от земли, я начинаю махать руками, как птица. Я лечу, у меня получилось! Посмотрел вниз: море стало маленьким, похожим на лужу. Как я высоко взлетел, страшно смотреть вниз. Руки у меня устали, боюсь упасть. «Мама, мама!», – закричал опять, но меня никто не слышал, от обиды я зарыдал и полетел вниз…
* * *
Проснулся от собственного плача. Ну и сон… Вытирая слезы, вспомнил, что последний раз так рыдал, когда умерла мама. Те же ощущения одиночества и полной беспомощности. Давно не был на кладбище, проклятая работа отнимает все время. Посмотрел на часы – прошло два часа; надо же, а показалось, что только вздремнул. Позвал Володю, впервые за многие годы буду ужинать не один, и это обстоятельство меня радовало.
– Приготовлю Вам любимую яичницу, – с выражением объявил ученику.
– А Вы умеете еще и готовить?
– Нет, только ее и могу, но она у меня особенная.
– Я не против, только я не предполагал, что профессора еще и кулинарами бывают.
– Это громко сказано про меня.
ВЯ достал из холодильника сливочное масло, докторскую колбасу, лоток яиц, кусок голландского сыра и банку консервов «Печень трески». «Не остаться бы мне голодным», – подумал я. Но, как оказалось, не все было так плохо. Профессор достал из пенала коньяк и разлил по рюмкам.
– Ну что, Володя! Поднимая рюмку вверх, я пью за новые свершения! – Не чокаясь, ВЯ осушил рюмку. Я повторил за ним.
– Вот Вы сейчас подумали про меня: выпил коньяк, как водку, залпом, да еще отравой закусывает, а коньяк следует пить маленькими глотками и мурыжить под языком, да неплохо шоколадом горьким закусывать.
– «Мурыжить» – интересное слово.
– В данном случае – мучить. Это Дотин лексикон, понравилось мне это слово, так точно описывает действие.
– Ну, примерно так я и подумал, профессор.
– Вот, Володя, взяли и повторили за мной, а может, Вы любите по-другому, а повторили инстинктивно, потому как, по вашему мнению, я не могу ошибаться. Я же непререкаемый авторитет для Вас. И яичница – просто гадость, а Вы едите, давитесь, но не хотите меня обидеть. Не бойтесь, Володя, людей, которые спорят с Вами, бойтесь тех, которые все время с Вами соглашаются.
ВЯ отправил яичницу в мусорное ведро, достал палку сервелата и банку с черной икрой.
– Сегодня будем ужинать, что Бог послал, а назавтра дам распоряжение Валентине – нам нужно хорошее питание. – ВЯ заулыбался. – Вы еще выпьете?
Мне хотелось, но я не знал, что ответить: может, опять «тест на вшивость».
– С удовольствием, – ответил я.
– Ну, давайте еще по одной, и будем отдыхать.
– А как же работа?
– Весь свой запал сохраните на завтра. Возьмите тетрадку и записывайте все приходящие идеи. Ночь – это лучшее время суток для открытий, уж поверьте мне на слово.
Он собрал посуду и поставил в раковину.
– Все, Володенька, спокойной ночи, постель в шкафу найдете. ВЯ ушел к себе в опочивальню. Достал постель, стелить не хотелось, улегся в одежде. Ноги мои не помещались, придвинул кресло, тем самым удлинив ложе. «Володенька!» – мысленно прошипел и тут понял, что меня завело. Терпеть не могу это уменьшительно-ласкательное имя. Родители до сих пор называют меня сокращенно Водя – это имя из детства. Когда мне было четыре года, папин друг протянул мне руку и спросил: «Ну, и как вас, профессор, величают?». Я не знал, что ответить, громко выкрикнул: «Я Водя» и убежал. Все рассмеялись, так это имя закрепилось в доме. С «Володенькой» мои воспоминания унесли меня в юность.
ВОЛОДЕНЬКА!!!
А все это из-за моей первой школьной любви. В нашем классе было много симпатичных девчонок, но Эльвира казалась мне особенной. Во-первых, она была круглой отличницей, высокой, стройной, с большими зелеными глазами. Голос ее меня просто завораживал, такой нежный, и всегда она выглядела чрезвычайно спокойной. Ничто не могло ее вывести из себя. На любую глупую выходку со стороны мальчишек она реагировала одинаково: поворачивалась к раздражающему объекту спиной и ничего не отвечала. Либо с ухмылкой, смотря прямо в глаза противнику, удалялась – так она обезоруживала обидчика. Была в ней какая-то загадочность. Ну вот, начал я ей уделять знаки внимания, рассыпал перед ней комплименты. Она только ухмылялась и ноль реакции на меня, но это равнодушие заводило. И вот я решился подкараулить ее после школы и предложить дружбу и сердце. Жили мы с ней по соседству, и дорога домой вела через парк. Сел на скамью, достал книги из портфеля – в общем, делал вид полной занятости, в то же время не оставляя наблюдательный пункт. Она все не появлялась, это меня бесило, потому что мое волнение меня больше и больше накрывало. Про себя репетировал вопросы, которые буду задавать. В голове, в конечном итоге, все перемешалось. Увидел ее на горизонте, да еще с подругой Катькой: «Зачем она с ней поперлась, ей же идти в другую сторону», – злость нарастала. Весь мой «план Барбаросса» провалился с треском. Я и так Катьку недолюбливал, а тут сразу возненавидел. Меня это всегда поражало – как два абсолютно разных человека могут дружить. Катька – некрасивая, маленького роста, с широким носом и маленькими глазками. Но не это главное – у нее был совершенно отвратительный характер. Все время подлизывалась к учителям, строила гримасы, ехидничала постоянно, умом не отличалась вовсе. Знала все про всех и плела интриги. А моя-то – совсем другая. В общем, стал я торопливо собирать все обратно в портфель, делая вид, что никого не замечаю. Как внезапно подбежала Катька и гавкнула мне в ухо.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
