Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Я подошла к прозрачной раковине и открыла воду. Специально повернула синий вентиль, хотелось немного прийти в себя. Несмотря на то что я и так замерзла, освежающая прохлада была лучшим из доступных средств, чтобы возвратить ясность мысли. Похоже, для снятия стресса холодная вода, как и рыдания на корточках рядом с обувью, входят у меня в привычку. Я держала руки под мощной струей и думала о том, что творится в жизни. Все мысли, как одна, были безрадостные и упаднические. Очнулась лишь, когда пальцы начало сводить от холода. Зато в голове прояснилось, и я наконец-то взглянула на свое отражение в зеркале.
Выглядела я, конечно, отвратительно. Иного и ожидать было нельзя. Тяжелая, страшная ночь перетекла в ужасный день. К тому же я замерзла, промокла и наревелась. Результат всего этого был налицо, причем и в прямом и в переносном смысле. Обычно блестящие черные волосы сейчас казались тусклыми, безжизненными и давно немытыми. Они уже немного подсохли, но спутались от ветра и висели неопрятными сосульками, расчесывать которые пришлось довольно долго. Я очень надеялась, что Ком Хен не оскорбится из-за того, что я воспользовалась его расческой. Глаза покраснели, веки припухли, тушь размазалась и придала мне болезненный вид, так как походила на серые тени усталости. Я с наслаждением умылась, но поняла, что не стала симпатичнее. Бледные дрожащие губы, огромные испуганные глаза, не такие чернильно-черные, как у Ком Хена, но все равно непривычные для средней полосы России. Темно-карие цвета горького шоколада.
Мне шел макияж. Без него я походила на блеклый негатив. Черты лица в целом яркие и немного экзотичные словно стирались из-за более светлых ресниц с бровями и неярких губ. Впрочем, для кого мне сейчас выглядеть хорошо? Не для Ли-сонсеннима же? У него и без меня поклонниц хватает. Конечно, я могла убеждать себя сколько угодно, но тем не менее стеснялась того, что сейчас на порядок страшнее, чем выгляжу обычно.
Когда размотала шарф, то заметила, что на шее видна небольшая, сантиметра три длиной, тонкая царапина – почти незаметное напоминание о сегодняшнем унижении. Синяки на запястьях выглядели страшнее. Я не стала снимать влажную кофту, чтобы посмотреть, на что похожи плечи и живот. Подозревала, что синяки там не меньше, чем на руках. Но сделать было уже ничего нельзя, только если дома намазать гепариновой мазью, а сейчас даже не стоит расстраиваться по этому поводу. Лучше не думать и постараться забыть. Только вот почему-то не получается.
Я выдохнула, собралась с мыслями и вышла из ванной в широкий коридор, выдержанный в светлой фисташковой цветовой гамме. Бледно-зеленые стены и мягкий беж ковра на полу после агрессивной ванной комнаты действовали умиротворяюще. Здесь отдыхал взгляд, но как мне казалось, ванная значительно больше говорит о своем владельце. Коридор, комнаты – это внешняя оболочка, то, что человек хочет демонстрировать гостям, а вот ванная и спальня отражают внутреннее состояние. Правда, мой стройный логический ряд рушился, едва только я вспоминала свою квартирку. Если так судить, то внутри у меня самая дешевая бледно-голубая плитка, скрытая задернутой шторкой с дельфинчиками. Но я не имела возможности оборудовать свою квартиру так, как мне того хочется, а вот у Ком Хена средства для этого были, да и желание, похоже, тоже.
«И все же интересно, в спальне у него такая же агрессивная обстановка, как и в ванной? Черные простыни, шелк, вишневые шторы?» Отогнав опасные мысли о преподавательской спальне, я зашла в комнату, которая, по всей видимости, служила столовой, совмещенной с гостиной.
– Анжелика, проходите! – Ком Хен сидел за стеклянным столом. Перед ним на столешнице были разложены циновки и расставлена посуда для чайной церемонии. Я такую видела на каком-то фестивале еще в прошлом году. Никогда не думала, что корейцы используют это все в повседневной жизни. Я не питала иллюзий, что подобная честь оказана мне. Скорее всего, для Ли-сонсеннима все это было привычно.
Я прошла в комнату, стесняясь и не представляя, как себя вести. Чувствовала себя жалкой, неловкой и чужой на белоснежном ковре среди дорогой мебели и возле Ли Ком Хена, расслабленно откинувшегося на спинку стула и переставляющего небольшие пиалы для чая.
– А может, вы мне отдадите… – снова завела я старую песню.
– Анжелика, – мужчина укоризненно покачал головой, – вам ведь помогло умывание, правильно? Вы не рыдаете, не впадаете в истерику. Вам лучше?
Я нерешительно кивнула, еще до конца не понимая, куда он клонит.
– Ну вот видите, мои советы оказались кстати! – Ком Хен искренне улыбнулся, пожалуй, впервые на моей памяти. Улыбка получилась озорная, совсем мальчишеская и очень красивая. – Поэтому слушайте меня и дальше. Подождите полчаса, и после этого вы сможете рассказать мне то, что произошло, спокойно, не срываясь в рыдания. Вам же самой станет легче. В данный момент не уверен, что вы сможете ясно изложить свои мысли.
От его слов глаза наполнились слезами, и я согласно кивнула. Нет. Не смогу.
– Значит, садитесь и наслаждайтесь вкусом и ароматом хорошего чая. Не зря действо носит название – «Чайная церемония». Это ритуал, во время которого уходят ненужные страхи, лишние мысли и тревоги. В голове остается только действительно важное. То, что имеет значение.
– Все мои страхи важные… – скорее из чистого упрямства заявила я, но послушно присела на стул напротив. Руки все еще немного дрожали, и я их спрятала во влажные рукава. Шарф остался в ванной, и взгляд Ком Хена то и дело замирал на моей шее, но мужчина упорно молчал и не задавал никаких вопросов. Я была ему за это благодарна. Раз мы решили не говорить о проблемах в ближайшие полчаса, логично идти в этом до конца.
– Доверьтесь мне, хорошо? Иногда в нашей душе скапливается слишком много эмоций. На эмоциональных людей проще воздействовать, проще запугать или внушить что-то. Важно уметь отрешиться от собственных чувств, познать покой и взглянуть на окружающий мир с точки зрения рационализма. Чайная церемония не позволит вам сразу же обрести хладнокровие, но с текущими проблемами и сумятицей в душе поможет справиться. Вы посмотрите на свои проблемы как бы со стороны.
– Но я не хочу стать хладнокровной! Простите, но пофигисты и любить не умеют! – Я заерзала на стуле, подумывая, не сбежать ли отсюда. Неужели теперь все в моей жизни будет происходить со сложностями? Я согласна попить чаю, но вот с эмоциональностью расстаться не готова.
– Анжелика, вы утрируете. Поверьте, чашка жасминового чая не лишит вас способности любить, а всего лишь успокоит. Поэтому просто постарайтесь немного посидеть молча. Я же не прошу от вас слишком много. Правда ведь?
Его голос прозвучал низко, хрипло и очень интимно. У меня вспыхнули щеки, а по позвоночнику начал разливаться жар. Меня совершенно не устраивало, как тело реагирует на Ком Хена. Ведь он мне даже не нравился. Слишком экзотическая внешность, не лишенная особого очарования, но чужая, непонятная и оттого немного пугающая. Особенно непроницаемый взгляд. Я привыкла читать людей по глазам, улыбкам, мимике. Ком Хена прочитать невозможно, он всегда был подчеркнуто вежлив и невозмутим. Кто знает, что у него на уме? За вежливой улыбкой мог скрываться кто угодно: и циник, и ранимая натура с кучей комплексов, и настоящий маньяк. Я не хотела даже пытаться узнать, какой он на самом деле, но почему-то как завороженная следила за его руками, ловила улыбку и млела, когда он говорил со мной тихим хрипловатым голосом.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
