Анжела поняла, что согласится жить у Миранды. Насчет остального — посмотрим. Как бы то ни было, сменить обстановку просто необходимо. В Париже ее преследовали неприятные воспоминания, заставлявшие постоянно возвращаться к прошлому. Предстоящие перемены немного пугали, но, возможно, наконец-то у нее появится шанс взять судьбу в свои руки. Посмеяться над жизнью, над этой дрянью, которая до сих пор ни во что не ставила ее.
15
Действительно, все произошло очень быстро.
Через два дня Анжела отправилась в Париж за вещами. Она сообщила всем знакомым о предстоящем отъезде. И первым эту новость узнал друг детства, поверенный всех тайн Анжелы, Джереми Лаво, который давно стал ей настоящим братом. Он всегда все знал и первым приходил на помощь. Джереми было тридцать шесть лет, он только что пережил тяжелый развод, заложниками которого оказались двое детей, но теперь его жизнь понемногу налаживалась. Джереми был пианистом, давал уроки сольфеджио и игры на фортепиано, время от времени выступал с редкими концертами, не теряя надежды стать великим музыкантом.
Приятель был искренне рад за подругу, хотя ее отъезд очень расстраивал его. Они познакомились в одном из бесчисленных интернатов, через которые прошла Анжела в школьные годы. Хотя она и в этом заведении задержалась ненадолго, подростки продолжали общаться. Джереми знал эту девушку лучше, чем кто-либо другой. Знал все о ее метаниях, ранах, перенесенных страданиях, об извилистом пути, которым она шла по жизни, о бесконечных срывах, о том, как ей не хватало материнской любви. Он горячо поддержал намерение Анжелы поселиться рядом с Люси, напомнил, что наконец-то она достигла своей цели — найти сестру и повернуть время вспять. И конечно, пообещал приезжать в гости так часто, как только сможет, — ведь скоростной поезд ходит так быстро. Джереми взял с подруги обещание, что она будет иногда приезжать в Париж на выходные. На прощание друзья крепко обнялись.
На следующий день Люси приехала за Анжелой в небольшом фургончике, взятом напрокат. Она помогла сестре погрузить вещи, и вместе они тронулись в обратный путь. Все начиналось с чистого листа.
— Вот увидишь, — убеждала Люси, когда они выехали за окружную дорогу, — тебе будет хорошо у нас. Мы с Мирандой обо всем договорились. Об обедах не беспокойся — ты же будешь жить над рестораном. Я совершенно свободна днем, у нас будет много времени…
— Я вполне могу сама себя обеспечить, — возмутилась Анжела, которую начала слегка раздражать чрезмерная опека сестры. — И деньги у меня есть.
Конечно, Люси действовала из лучших побуждений, искренне желая, чтобы сестре было как можно лучше, но Анжела все-таки не была выпавшим из гнезда птенчиком. До сих пор ей удавалось самой держаться на плаву, и, даже если иногда ее суденышку грозило крушение, она считала, что вполне достойно справлялась со всеми испытаниями, выпадавшими на ее долю.
— Знаю, знаю, — отвечала Люси миролюбиво. — Но в твоей комнате негде готовить. У себя ты сможешь только завтракать, а обедать и ужинать будешь в ресторане.
— Я буду платить за еду, — настаивала Анжела.
— Даже не думай. Они столько всего выбрасывают каждую неделю. Ты только поможешь уменьшить расходы. Но если это для тебя принципиально, можешь помогать на кухне.
Анжела промолчала. По правде говоря, предложение Люси ее очень устраивало. На деньги, которые она ежемесячно получала, было не разгуляться. Все складывалось как нельзя лучше.
— Знаешь, я должна кое-что сказать тебе…
Люси замолчала на полуслове, отвлекшись на машину, решившую обогнать их.
— Дело в том, — начала она снова, — что по вечерам мы не всегда свободны… Понимаешь, детям рано вставать, а Ив очень устает на работе. В течение рабочей недели мы живем совсем как домоседы, редко куда-то выходим вечером. Конечно, засветло спать не ложимся, но, честно говоря… В общем, семейная жизнь накладывает определенные обязательства, которыми нельзя пренебрегать.
— Понимаю.
— Но ты сможешь проводить вечера с Жаном-Мишелем и Мирандой. В ресторане вечером жизнь просто кипит, там всегда полно народу. К концу недели ты перезнакомишься со всеми завсегдатаями, у тебя и минутки свободной не будет!
При мысли о том, что вечера ей придется проводить в одиночестве, сердце Анжелы сжалось. Хотя, действительно, она ведь сможет постоянно торчать в баре. В Париже она редко ходила в подобные заведения, денег не хватало. Но ей редко случалось сидеть одной несколько вечеров подряд — рано или поздно на горизонте непременно появлялся кто-нибудь из ее многочисленных знакомых. Кроме того, в Париже всегда было полно развлечений — бесплатные концерты, выставки, акции, фестивали. Анжела надеялась, что и в Брюсселе найдется что-нибудь в этом роде.
По дороге сестры без умолку разговаривали, рассказывали друг другу о том, как жили все эти годы. Выяснилось, что в их жизни было несколько удивительно похожих событий. Обе начали вести дневник на следующий день после того, как им исполнилось двенадцать, и забросили его примерно в шестнадцать с половиной лет. Через несколько дней после пятнадцатого августа по одной и той же причине — закончился летний роман — произошел тяжелый разрыв с предметом первой любви. Люси все еще хранила дневник, Анжела потеряла свой во время одного из бесконечных переездов. Похожие события происходили с ними и в школе, хотя Анжела провела это время гораздо более бурно, чем Люси. В один и тот же учебный год в первом триместре они почувствовали склонность к математике, но потом передумали и после каникул перешли в гуманитарный класс. Обе играли в школьном театре — Люси в предпоследнем классе, Анжела в выпускном.
Но сильнее всего их поразила другая история. Люси поделилась, что в одиннадцать лет, катаясь на роликовых коньках, сломала левую ногу. Анжела помнила, что в этом же возрасте у нее сильно болело левое колено — две недели она даже не могла ходить. Ее отправляли на рентген, делали анализы, но ничего не нашли и решили, что врунишка Анжела притворяется. Через некоторое время боли прошли таким же загадочным образом, как и появились.
Эта история потрясла сестер. Люси приходилось слышать о подобных случаях, о некой невидимой нити, связывающей разлученных близнецов, даже если им не известно о существовании друг друга и между ними сотни километров. Но она была просто ошеломлена, узнав, что это случилось и с ними. У Анжелы тоже перехватило дыхание от волнения.
Когда очередное воспоминание непостижимым образом вновь оказывалось общим, сестры вскрикивали и начинали перебивать друг друга. Каждая хотела первой рассказать о том, что происходило с ней. Одни и те же слова, фразы одновременно срывались с их губ, словно в салоне машины звучала партия на два голоса.
Пару раз Люси едва не врезалась в идущую впереди машину из-за необычайного волнения, которое взяло верх над ее обычной осторожностью. Через час, оглушенные шквалом сильных, не поддающихся контролю чувств, они остановились, чтобы выпить кофе и немного прийти в себя.
— Как это может быть? — спрашивала Анжела, взволнованно помешивая кофе в стаканчике.
