Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
Исторически обусловленные чувства бывают настолько интенсивны, что могут оказаться сильнее биологически необходимых для выживания – утоления голода, жажды и стремления к продолжению рода. Это может быть не так для среднего человека, чьи страсти в основном сводятся к удовлетворению физиологических потребностей, но справедливо для значительного числа людей в любой исторический период: они рискуют жизнью ради чести, любви, достоинства – или ненависти. В Библии это выражено очень просто: «Не хлебом единым жив человек» (Евангелие от Матфея, 4:4). Представим себе, что Шекспир написал бы свои драмы о сексуальных неудачах героя или о стремлении героини утолить голод; они оказались бы столь же банальны, как некоторые из современных пьес, представленных на Бродвее. Драматический элемент человеческой жизни уходит корнями в небиологические страсти: не в голод или сексуальное влечение. Едва ли кто-то совершит самоубийство из-за неудовлетворенности своих сексуальных желаний, но многие готовы покончить с собой, если их честолюбие или ненависть не нашли удовлетворения[16]. Фрейд никогда не рассматривал индивида как существо изолированное, но всегда в его отношениях с другими. Он писал: «Индивидуальная психология, несомненно, занимается индивидом, а также изучает способы, которыми он пытается удовлетворить свои инстинктивные влечения. Однако лишь редко и в специфических исключительных условиях может она абстрагироваться от отношений данного индивида с другими. В психической жизни индивида другие люди обычно рассматриваются как модели, объекты, помощники или оппоненты. Таким образом, индивидуальная психология с самого начала оказывается одновременно и социальной психологией – в этом расширенном, но имеющем право на существование смысле» [19; 65]. Тем не менее это ядро социальной психологии не получило дальнейшего развития, потому что для Фрейда первичное образование – семья – считалось играющим в развитии ребенка решающую роль. Фрейд не видел того, что человек с раннего детства существует в различных кругах; самый тесный из них – семья, следующий – его класс, третий – общество, в котором он живет, четвертый – биологические условия человеческого существования, в котором он участвует; наконец, он – часть большего круга, о котором мы не знаем почти ничего, но который состоит по крайней мере из нашей солнечной системы. Только самый узкий круг – семья – имел значение для Фрейда; поэтому он очень недооценивал все остальные, частью которых является человек. А именно, он не понял, что сама семья детерминирована классом и социальной структурой и представляет собой «инструмент общества», функции которого – приобщать ребенка к характеру общества еще до того, как ребенок с обществом соприкоснется. Это осуществляется как в процессе раннего воспитания и образования, так и через характер родителей, который, в свою очередь, является социальным продуктом (см. [26]).
Фрейд рассматривал буржуазную семью как прототип всех семей и игнорировал существование очень разных форм семейной структуры и даже полное отсутствие «семьи» в других культурах. Примером этого служит то огромное значение, которое Фрейд придавал так называемой «первичной сцене», когда ребенок оказывается свидетелем сексуального акта между родителями. Очевидно, что значимость такого события резко увеличивается в связи с тем, что в буржуазных семьях дети и родители живут в разных комнатах. Будь Фрейд знаком с семейной жизнью более бедных слоев общества, когда для детей, живущих в одной комнате с родителями, половые сношения взрослых были привычным зрелищем, эти ранние впечатления не показались бы ему такими важными. Фрейд также не рассматривал многие так называемые примитивные общества, в которых на сексуальность не накладывалось табу и ни дети, ни родители не скрывали своих половых актов и игр.
Исходя из своей предпосылки, согласно которой все чувства имели сексуальную природу, а буржуазная семья являлась прототипом всех семей, Фрейд не видел, что первична не семья, а структура общества, создающего тот характер, в котором оно нуждается для своего успешного функционирования и выживания. Фрейд не пришел к концепции «социального характера», потому что на таком узком базисе, как секс, такая концепция развиться не могла. Как я показывал в примечании к работе [31], социальный характер – это структура характера, общая для большинства членов общества; его содержание зависит от потребностей данного общества, придающих ему такую форму, что люди хотят делать то, что они должны делать для обеспечения должного функционирования общества. То, что они хотят делать, зависит от доминирующих в их характере чувств, которые были сформированы нуждами и требованиями особой социальной системы. Различия, вызванные разницей семейных ситуаций, незначительны по сравнению с дифференциацией, создаваемой различными структурами общества и присутствующей в соответствующих классах. У члена класса феодалов должен был развиться такой характер, который позволял бы феодалу править другими и делал бы его нечувствительным к их страданиям. У буржуазного класса XIX столетия должен был развиться анальный характер, определяемый желанием экономить и запасать, а не тратить. В XX веке представитель того же класса уже считал накопление не главной добродетелью, а скорее пороком по сравнению с таким поведением, как траты и потребление. Подобное развитие было вызвано фундаментальными экономическими потребностями: в период первичного накопления капитала бережливость была необходима; в период массового производства вместо бережливости величайшее экономическое значение приобрело расходование средств. Если бы неожиданно человек XX века приобрел характер века XIX, экономика столкнулась бы с тяжелым кризисом, если не рухнула[17]. До сих пор я в очень упрощенном виде описывал проблему отношений между индивидами и социальной психологией. Более полный анализ данного вопроса, который вышел бы за рамки этой книги, потребовал бы проведения различий между потребностями или страстями, коренящимися в человеческом существовании, и теми, которые обусловлены в первую очередь не обществом, а самой природой человека и отсутствие которых следовало бы рассматривать как результат подавления или серьезной социальной патологии. Это – стремления к свободе, солидарности, любви. Если освободить систему Фрейда от ограничивающего ее влияния теории либидо, то концепция характера приобретает еще большее значение, чем придавал ей сам Фрейд. Для этого требуется преобразовать индивидуальную психологию в социальную и ограничить индивидуальную психологию знанием лишь небольших вариаций, вызванных индивидуальными специфическими обстоятельствами, влияющими на базовую социально детерминированную структуру характера. Несмотря на критику фрейдовской концепции характера, следует снова подчеркнуть, что открытие Фрейдом динамической концепции характера дает ключ к пониманию мотивации индивидуального и социального поведения и в определенной мере позволяет его предсказывать.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
