— И счет был 1:0 в пользу «Спартака»? — подсказал Громову старик.
— Кажется, да.
— Тогда я могу вам точно сказать, когда это все происходило. — В голосе хозяина квартиры Громов услышал неподдельный восторг. Так обычно радуются дети, когда ловят родителей на незнании того, что знают сами. — Это было в 1979 году. Второй матч с динамовцами «Спартак» играл в Киеве и тоже победил — 2:0. Оба гола мы забили на контратаках. А потом мы сыграли вничью с «Черноморцем», после чего заставили поволноваться своих болельщиков. У «Спартака» был исчерпан лимит ничьих, и ни одного очка за эту игру он не получил. Однако в последнем туре мы разделались в Ростове с местными армейцами и стали чемпионами страны. Правда, Кадилин в том сезоне нечасто выходил на поле и забил всего лишь три мяча.
Едва старик закончил свой восторженный монолог, как на кухне засвистел чайник и разговор на несколько минут прервался. Хозяин квартиры покинул комнату, оставив гостя коротать время в компании с Бэмби. Пес лежал возле хозяйской кровати на небольшом коврике, положив голову на вытянутые лапы и устремив взгляд своих больших черных глаз на гостя. При каждом громком звуке, доносившемся с кухни, уши Бэмби чутко вздрагивали, и он переводил взгляд туда, откуда с минуты на минуту должен был появиться его хозяин.
Старик вернулся в комнату минуты через три с эмалированным чайником в одной руке и небольшим фарфоровым чайничком с заваркой в другой. Все это он поставил на стол, после чего достал из стоявшего у стены комода чашки, сахарницу и плетеную корзинку, доверху наполненную сушками. Судя по аромату, который от них исходил, сушки были ванильные, те самые, которые Громов любил с детства. В далекие семидесятые сто грамм таких сушек стоили девять копеек, и Громов частенько бегал за ними в булочную-кондитерскую, что на углу улицы Казакова и Садового кольца. Эта булочная стоит и поныне, однако отечественные сушки на ее прилавках почему-то исчезли, уступив место импортным кексам и жвачкам.
Между тем из минутной задумчивости Громова вернул в действительность звон посуды, которую старик усердно передвигал на столе. Гость заметил, что в его чашке уже дымится чай, взял с блюдца ложку и пару раз слазил ею в сахарницу. Затем сделал маленький глоток и, убедившись, что чай вполне соответствует его вкусам, приготовился слушать старика дальше. Тот, видимо, этого только и ждал.
— В первом своем сезоне Сережа проявил себя довольно скромно, — продолжил свою речь старик. — Однако в следующем заблистал во всей своей красе. Но меня больше всего прельщало в нем то, что он и вне пределов футбольного поля был на высоте. Товарищи его уважали. Даже «дед» — Николай Петрович Старостин, — пусть земля ему будет пухом, отзывался о нем только положительно.
— Павел Семенович, вы так восторженно отзываетесь о Кадилине, будто я собираюсь его арестовать за какие-то грехи, — попытался внести ясность в цель своего прихода в этот дом Громов. — Он нам необходим всего лишь как свидетель по одному делу.
— А я в этом и не сомневаюсь. Просто мне хочется, чтобы вы имели хотя бы приблизительное представление о том, кого вы ищете. Ведь Сергей Кадилин в недавнем прошлом — один из самых известных наших спортсменов. Теперь же он обыкновенный бомж, не имеющий ни кола ни двора.
— Так не МУР же в этом виноват.
— Абсолютно с вами согласен. В какой-то мере Сергей сам виноват во многих бедах, приключившихся с ним после его ухода из спорта. Слишком прямолинеен он был, рубил правду-матку в глаза всем, невзирая на должности. За это его наши футбольные чиновники и не любили. А затем и в самом «Спартаке» начались сложности. Уже через несколько лет после того, как Бесков создал сплоченный коллектив, его стала разъедать внутренняя ржа. В конце концов через восемь лет, когда «Спартак» вновь стал чемпионом, в нем из прежнего «золотого» состава остались всего два-три человека. Остальные разбежались. Сергей остался, но его игра в те годы оставляла желать лучшего. На мой взгляд, он сломался после пенальти, который он не забил, играя в Кубке УЕФА против «Сваровски Ваккера». Любому спортсмену психологически очень трудно пережить такую ситуацию. А Сергей в этом отношении вообще был очень щепетилен. Он всегда казнил себя за промахи, которые порой и не совершал. В итоге остался у разбитого корыта.
— А как же его родные? Почему они не помогли?
— У Сергея никого не осталось. Родители скончались еще в начале восьмидесятых, а жена Светлана, откровенно говоря, никогда его не любила. Несколько лет назад она снова вышла замуж и даже нового адреса Сергею не сообщила. Что касается меня, то я в тяжелое для него время тоже не смог ему помочь — работал в Венгрии.
— Тяжелые времена, это когда он потерял квартиру? Кстати, как это все произошло?
— По глупости Сережиной. Когда его выбросили из спорта, он подался в коммерцию. Некий земляк из Свердловска, бывший боксер, открыл торговую фирму. И однажды они очень крупно задолжали. Им дали на специализацию… Или как это правильно? — Старик вопросительно взглянул на Громова, ища подсказки.
— Наверное, на реализацию, — подсказал Громов.
— Точно. Им дали на реализацию большую партию болгарских сигарет. Они отдали их одному своему компаньону, но тот оказался обыкновенным мошенником, и сигареты пропали. К Сергею и его приятелю пришли бандиты, которые отвечали за этот товар, и потребовали денег, да еще накрутили какие-то проценты. Таких денег у ребят не было, их фирма только-только начала работать. Короче, им пришлось выкручиваться своими силами. Чтобы возместить свою часть долга, Сергею пришлось отдать кредиторам свою квартиру.
«Можно сказать, что он легко отделался», — подумал про себя Громов, вспоминая историю, которая произошла несколько лет назад с другим известным некогда спортсменом — мастером спорта международного класса по велоспорту Борисом Вишняковым. Тот тоже, после того как ушел из спорта, попал в полосу сплошных неудач, стал спиваться. В конце концов он остался совсем один в своей однокомнатной квартире, забытый всеми. Тут на него и вышли преступники, которых в МУРе прозвали «тимуровцами» — за то, что те, прежде чем охмурить свои жертвы, задабривали их недорогими подарками. Вот и Вишнякова они довольно легко обвели вокруг пальца, после чего выкрали у него паспорт. Затем преступники нашли внешне похожего на него мужика и уговорили его выдать себя за Вишнякова в нотариальной конторе и в БТИ. Так с его помощью «тимуровцам» удалось сначала приватизировать квартиру спортсмена, а затем и продать ее. А Вишнякова постигла печальная участь — преступники накачали его водкой, вывезли на водохранилище и утопили.
— Почему же родной «Спартак» остался безучастным к мытарствам одного из лучших своих игроков? — после небольшой паузы спросил собеседника Громов.
— Не будьте наивным, Кирилл Андреевич. — Старик чуть ли не с сожалением посмотрел на гостя. — Сегодня такие времена, что командам своих проблем с головой хватает, чтобы думать еще о своих бывших игроках. Зарабатываемые деньги почти целиком идут для оплаты сегодняшних дел клуба, а не на поддержку тех же ветеранов. Хотя, на мой взгляд, учитывая то, какими суммами сегодня ворочает клуб, вполне резонно было бы ожидать от его руководства более реальной помощи ветеранам. Пока же он материально поддерживает только девятерых из них, выплачивая им по двести-пятьсот рублей. Чуть больше получает сегодня только легендарный Галимзян Хусаинов. Но это еще ничего, потому что многие одноклубники Хусаинова и вовсе ничего не имели и не имеют. Виктор Евлентьев умер в нищете, Михаил Булгаков выбросился из окна, Владимир Рейнгольд подрабатывал таксистом, Василий Калинов умер в бедности, и никто даже не знает, где он похоронен.
