– Если бы я попытался хоть на секунду забыть об этом, ничуть не сомневаюсь, что ты мне тут же напомнила бы, – сухо сказал он.
На самом деле ему хотелось и вовсе забыть об этом проклятом завещании. Ему хотелось отнести ее в спальню и продолжить все с того момента, на котором они остановились в ее спальне. Что в ней такого? Почему ему не удается сохранить хладнокровие в ее присутствии? Она явно не самая красивая женщина из тех, с кем ему приходилось встречаться. Маленькая и хрупкая, в отличие от стройных и чувственных женщин, которых он всегда предпочитал. Она не попала бы на обложку журнала как самая сексуальная женщина. И все же он не мог освободиться от ее чар.
Может быть, дело в ее ранимости, которую она старалась спрятать, или в том, что она совсем не похожа на типичных адвокатов-пираний. Она использовала свои знания и возможности, чтобы помогать людям. Неужели и его она тоже рассматривает как очередной объект для благотворительности?
Он глубоко вздохнул. В таких ситуациях действительно необходима ясная голова. Мэдди же обладала удивительной способностью затуманивать его мысли, отвлекая его всякий раз, когда они оказывались вдвоем. Он пристально посмотрел на нее. Она сказала, что чувствует себя хорошо, но лжец из нее никудышный. Он никак не мог избавиться от ощущения, что с ней что-то происходит.
И вид у нее какой-то болезненный. Под глазами круги, лицо осунулось и бледное, ну, если не считать тех моментов, когда его гостья заливалась румянцем. Да и отказ от бокала вина был неестественно бурным. И что наконец за спешка с оглашением завещания?
И вдруг мышцы его живота сжались в тугой узел. Как он сразу этого не понял! Все объясняется очень просто. Мэдди торопится побыстрее закончить его дела, чтобы попрощаться с ним и больше никогда не встречаться. Размышляя здраво, он понимал, что так обоим будет лучше. Но она нужна ему сейчас. Она его единственный якорь в этом неспокойном мире. Впрочем, когда кризис пройдет, исчезнет и необходимость видеть ее. С ним так раньше было всегда. Оставалась лишь одна проблема. Даже мысль о том, что он больше не увидится с Мэдди, приводила его в такое отчаяние, что хотелось пробить кулаком стену.
– Я подаю ужин, – отрывисто сказал он.
– Тебе помочь?
Он покачал головой.
– Просто посиди.
– Хорошо.
Она посмотрела на старательно накрытый стол.
– Ты украшаешь стол свечами и цветами для всех своих гостей?
– Только для особых.
– Это не свидание, Люк.
– Как скажешь.
Мэдисон села на стул спиной к стеклянной двери. Она была рада оказаться подальше от Люка. Когда она находилась слишком близко к нему, способность мыслить логически куда-то испарялась. Она постоянно думала о нем. А когда они находились в одной комнате, она ощущала чуть ли не физическую боль от желания оказаться в его объятьях. А все из-за того, что ее не оставляла магия тех минут, что они провели вместе на ее постели. А она еще думала, что стоит только потерять девственность, и ее жизнь сразу упростится. Ха-ха! Вряд ли она могла усложнить ее больше. Мэдисон наблюдала, как он накладывает в тарелки лазанью, салат и чесночный хлеб. Она видела, как под майкой вздуваются мышцы его спины, когда он двигается. Он казался ей олицетворением мужской красоты и… крупных неприятностей.
Ей нужно было поскорее отвлечься от этих мыслей. Прокашлявшись, она спросила:
– Как ты решил? Будешь продолжать работу в «Марчетти» или нет?
Держа в обеих руках тарелки, он подошел к столу и поставил одну перед ней. – Да.
– Спасибо, – сказала она, и ее глаза округлились при виде горы еды на тарелке. Когда он сел напротив нее, она вскинула на него глаза. – Не хочешь поделиться со мной более подробной информацией?
– Не очень.
– Ладно.
Она приступила к еде, удивляясь внезапно охватившему ее чувству голода. Вожделение явно пробуждает аппетит, подумала она. Если повезет, ее желудок не будет возражать и примет лазанью спокойно. Но ее огорчало, что она так и не сумела как следует подготовиться к разговору. Несколько минут они оба ели молча.
Наконец он посмотрел на нее.
– Ты не собираешься вытянуть из меня ответ?
– О возвращении на работу? – уточнила она.
– Да, – сказал он, слегка сердясь.
– Ты сказал, что не хочешь это обсуждать.
– С каких пор ты прислушиваешься к тому, чего я хочу?
В течение нескольких секунд она жевала, а потом ответила:
– Я всегда прислушиваюсь. Просто не всегда соглашаюсь. Но я ведь согласилась заниматься твоим делом, правда?
– Да, но после того, как я едва ли не кровью подписал клятву быть анахоретом.
– Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя несомненные драматические способности?
– Да, и я не перестаю удивляться, откуда бы это, – жестко ответил он. – Раз уж ты спросила, я сообщаю, что три дня назад я отправил Нику письмо об отставке.
Она положила вилку на стол, ошеломленная этой новостью.
– Ой, Люк, я думала, что ты не станешь торопиться с принятием столь важного решения.
Он пожал плечами.
– Я не хотел, чтобы они оставались в неизвестности. Теперь они смогут взять кого-нибудь на мое место.
– Ты шутишь? Они никогда не смогут тебя заменить. Люк задумчиво прожевал последний кусочек лазаньи и положил вилку рядом с пустой тарелкой.
– С их стороны было бы глупо не назначить на это место моего помощника. После того как я ушел, он занимается всеми делами. И вполне успешно. Они не нуждаются во мне.
– Ты ошибаешься. Но, как я уже говорила, трудно двигаться вперед, если на ногах у тебя груз прошлого. Если ты готов, я прочитаю тебе завещание.
Он посмотрел на ее почти нетронутую тарелку.
– Ты уже наелась? – иронически спросил он.
– Да, того, что ты мне положил, хватило бы на четверых. И все очень вкусно. Я сыта. Так что не беспокойся обо мне, твои обязательства гостеприимного хозяина полностью выполнены.
– У меня еще есть кое-что на десерт, – произнес он многозначительно.
Сердце Мэдисон сжалось, когда она увидела выражение его лица. В нем было одновременно что-то хищное и бесхитростное. Наверное, у него в холодильнике припасено что-то необычайно калорийное. Но он хотел, чтобы она подумала, будто его угроза носит сексуальный характер. По правде говоря, она готова была отказаться от шоколада на всю оставшуюся жизнь, лишь бы снова на мгновение очутиться в его объятьях. И это до смерти напугало ее.
– Относительно завещания, – сказала она, вставая. – Куда ты поставил мой портфель?
– Он у стола. – Люк тоже поднялся и начал собирать тарелки.
Она достала бумаги и положила на стол. Люк убрал со стола остальную посуду и сдвинул в сторону цветы и свечи.
