— Ну конечно, правда! — пылко воскликнул Наджиб. — С чего бы я стал вас обманывать в столь важном вопросе?
— Не знаю, — отозвалась Розалинда. — Я вообще не знаю, из-за чего могло случиться все, что случилось. Мне кажется, что я попала в какое-то кино о Джеймсе Бонде. — Она помассировала шею, стараясь избавиться от очень неприятного ощущения. — Вы меня ошарашили. Боже мой! Значит, Джемшид — внук султана Хафзуддина аль-Джавади? Почему же вы не…
— Простите, мое поведение было обусловлено некоторыми обстоятельствами, — спокойно ответил Наджиб.
А перед глазами Розалинды почему-то встала безумная сцена в лесу, и ее охватило смущение. Нет, больше никогда не станет она сомневаться в том, что некоторые уголки Земли обладают особой, магической силой…
— Кто… — Она внезапно закашлялась. — Так кем же, получается, был Джемшид?
— При рождении Джемшид получил имя Камиль. Он был единственным сыном кронпринца Назима. В дни переворота он был еще ребенком. Его вывезли из страны в Парван, а его отец был убит.
— Боже всемилостивый! — ахнула Розалинда. — Сын принца Назима! И он… и он мог бы стать следующим…
— Если бы не переворот, принц Камиль стал бы султаном, — подтвердил Наджиб. — И очень многие люди рассчитывали на то, что так и произойдет.
— Вы говорите об эмигрантах, — кивнула Рози. Ей было хорошо известно, что многочисленные эмигранты из Баджестана жили на Западе, дожидаясь реставрации монархии на родине, а значит, и возможности возвращения.
— Обо всей стране, — сурово поправил ее Наджиб.
Да, теперь ясно, почему он говорил, что Джемшид не имел права жениться на ней.
Наступило молчание: Розалинде предстояло осмыслить услышанное. А Наджиб потянулся к старомодному веревочному звонку и несколько секунд спустя шепотом отдал какие-то распоряжения одному из слуг сэра Джона.
Врожденная привычка. Все понятно. Как-никак он внук султана.
Когда он возвратился к ней, она спросила:
— Значит, теперь вы сами ожидаете престола?
— Есть люди, имеющие больше прав.
— А вы сами хотели бы быть первым в очереди?
— У меня нет никакого желания садиться на дедовский трон.
Что ж, самый естественный ответ. И сама Розалинда ни за что не избрала бы такую судьбу.
— Как же Джемшид женился на мне и ничего не сказал при этом? Почему он не…
— Не мог он сказать. Наверное, когда стало известно о вашей беременности, он счел, что его долг перед вами и сыном превыше всего.
Внезапно Розалинду пробрала дрожь при мысли о том, что бы она почувствовала, сообщи ей Джемшид, кого она избрала своим мужем.
— Если бы он вам открылся, согласились бы вы выйти за него замуж? — осведомился Наджиб.
Розалинда вскинула на него глаза и тут же отвернулась.
— Не знаю. Я… я любила его. Но если бы оказалось, что ему предстоит стать султаном… — Она решительно помотала головой. — Я бы не захотела такого.
Наджиб поднял на нее глаза. Ну да, он понимал своего кузена. Понимал, как сексуальность и красота могут свести мужчину с ума до такой степени, что он бросит к ее ногам всю свою будущность…
— Наверное, поэтому он и не стал ничего вам говорить.
Рози поднялась на ноги и подошла к окну, за которым расстилалась ровная зеленая лужайка.
— У султана Хафзуддина было три жены, — сказала она. — Я не ошибаюсь?
— Нет, все верно.
— И как же вы все уживались?
— Его первая жена, Рабия, принадлежала к семейству Курейши, связанному родственными узами с королевской фамилией Бараката. У нее было два сына: Вафик и Сафа. А Соня — француженка, дочь графа Вуврея. Она родила трех дочерей: Муну, Зайну и Ясмин. А его третья жена, Марьям, была из рода Дуррани и состояла в родстве с правящей семьей Парвана. Это она — мать Набилы и Назима. Вы, несомненно, знаете, что Назим был любимцем Хафзуддина, который и объявил его своим официальным преемником.
Розалинда слегка повернула к нему голову.
— Моя мать — Ясмин, — сказал Наджиб, отвечая на невысказанный вопрос. — Я внук Сони, французской жены Хафзуддина.
Грудь Розалинды как будто сковал лед. В окно она увидела, как на лужайку вышел из леса осторожный олень. А Наджиб нарочито равнодушно продолжал:
— У моего деда был еще приемный сын. Его имя — Гасиб. Должно быть, вы уже знакомы с его историей. Дед подобрал его на улице. Родителей у мальчишки не было, он добывал себе пропитание в мусорных кучах. В тот день он играл в войну с другими ребятами, и дед заметил у него недюжинные способности. Он взял Гасиба к себе, усыновил, отправил в школу, затем в военный колледж и готовил к власти.
В спокойном, бесстрастном голосе Наджиба все же можно было расслышать нотки, выдававшие глубоко укорененную, застарелую ярость.
— Но научить его верности не удалось. В шестьдесят девятом году Гасиб, человек, который сегодня именует себя Верховным президентом Баджестана, был главнокомандующим всех вооруженных сил деда.
Розалинда изучала историю Парвана, но те события были для нее страницей учебника, а не частью истории рода ее мужа…
Гасиб был сиротой, но у него был брат и множество дальних родственников. Мало-помалу он расставлял их на ключевые посты в армии. Благодаря такой политике все вооруженные силы, за исключением королевской гвардии, оказались подконтрольны Гасибу. И произвели государственный переворот. В тот день войска окружили королевский дворец, здание парламента и блокировали некоторые важнейшие государственные учреждения.
В первые же минуты волнений во дворце застрелили кронпринца Назима, на глазах его жены, принцессы Ханы, которая прикинулась служанкой. Рассказывали, что около недели она стирала рубашки убийц своего мужа, прежде чем ей удалось скрыться из дворца и унести сына в корзине с бельем. Те, кто остался верен трону, помогли ей и ее сыну перебраться в Парван, на ее родину.
И теперь оказывается, что принцесса Хана — свекровь Рози. Все это не укладывалось в голове.
— Но о некоторых вещах учебники истории умалчивают, — говорил Наджиб. — Вскоре после переворота Сафа пал жертвой наемного убийцы. Желая защитить его наследников, мой дед распорядился, чтобы все члены семьи приняли вымышленные имена и затаились. Хана укрылась в горах, приняв имя рода, связанного тесными узами с Дуррани. Вот так Камиль Дуррани ибн Назим аль-Джавади Баджестанский в возрасте четырех лет стал Джемшидом Бахрами.
А олень тем временем пересек поляну, остановился, прядая ушами, опустил голову и сжевал какую-то былинку. Солнце щедро освещало его бархатистую шкуру. Хрупкое и вместе с тем величественное существо… Сердце Розалинды защемило от нежности.
— Но не всем удалось столь счастливо спастись. Мой дядя Вафик был убит в семьдесят седьмом. У него осталось два сына. Семья узнала о его смерти только через семь лет. Нам сообщили, что он скончался от сердечного приступа. И если бы нашлись подтверждения тому, что Джабир аль-Мунтазир, убитый Гасибом, в действительности был принцем Вафиком аль-Джавади, жизнь его сыновей оказалась бы под угрозой. Они — ближайшие наследники престола.
