У ее подъезда на лавочке маячили две смутно знакомые фигуры. Боже мой, Артем и Юра, мальчишки из одиннадцатого «а», ее воспитательского класса! Откуда им тут взяться? Вера работала не в том микрорайоне, в котором жила, поэтому видеть учеников во дворе дома было для нее в диковинку. Впрочем, как раз эта парочка вызывала лишь приятные ассоциации, и, когда б не ужасное настроение, Вера поболтала бы с ними с радостью. Артем шел на медаль, и, если ее не получит, то лишь по феноменальной рассеянности, а не по недостатку способностей. Способности у него редкостные, особенно к физике. Типичный будущий ученый, уже теперь несколько не от мира сего. Зато Юра — тот прагматик. Этому его научила жизнь. Неполная семья, мать библиотекарь и, хотя бьется, как рыба о лед, не способна обеспечить сыну даже минимально приемлемые условия существования. Он от нее подобного и не ожидает, твердо зная, что позаботиться о себе должен сам. Второй год активно подрабатывает.
Юра казался Вере самым взрослым в классе. Только ему могла прийти в голову мысль обратиться к ней со словами: «Вера Дмитриевна, вы разрешите мне пропускать некоторые уроки? В те дни, когда я очень загружен. А материал этот я разберу сам или, в крайнем случае, спрошу у Темки». Она, понимавшая его ситуацию, ответила: «А ты уверен, Юра, что потом не пожалеешь? Когда станешь готовиться в институт, выяснится, что у тебя большие пробелы, и их будет трудно восполнить». «А я не собираюсь в институт, — уверенно возразил он. — Я пойду в армию. А после… ну, после как-нибудь разберусь». И Вера разрешила. В конце концов, большинство сейчас прогуливает безо всякого повода, и ничего с ними не сделаешь, а тут человек умеет спланировать собственную жизнь разумным образом, и грех ему мешать. Правда, от директрисы влетело, но к этому Вера привыкла.
Дружба Артема и Юры сперва окружающих удивляла, потом перестала. Пример того, что противоположности сходятся. Причем дружба между мальчишками носила именно тот характер, какой придавала данному понятию Вера — не легкие приятельские отношения, а нечто большее. В общем, нравились ей оба. Однако сейчас были совсем некстати.
Как ни странно, разговор начал Артем.
— Добрый вечер, Вера Дмитриевна! Вы… вы можете уделить нам пять минут?
— Конечно, — улыбнулась она.
Улыбка появилась непроизвольно, автоматически. Вера полагала, что ее личные дела не должны отражаться на отношении к ученикам. Ну, какое школьникам дело до ее проблем и ее настроения? Следует оставлять их за порогом класса.
А Артем продолжил:
— Извините за навязчивость, но мы можем вам чем-нибудь помочь?
У Веры перехватило дыхание. Что, вся школа уже знает о том, что произошло? Завтра начнут расспрашивать, выражать соболезнования. Она этого не вынесет! Она не в силах обсуждать страшную тему ни с кем, даже с лучшей подругой Леной. Не в силах, просто не в силах! У нее сердце разорвется, если придется снова и снова повторять вслух ужасающие слова: «Да, Лиза в тюрьме, ее обвиняют в убийстве». Но, оказывается, плохие вести действительно крылаты?
И, вздохнув, Вера произнесла:
— Что ты имеешь в виду?
— У вас ведь какое-то несчастье, да? И мы думали, вдруг можем помочь?
— Кто вам сказал?
Артем несколько смутился и перевел взгляд на Юру. Тот хмуро заметил:
— Просто видно.
И, поскольку Вера молчала, а лицо Артема выражало недоумение и легкую укоризну, добавил, обращаясь к другу:
— И не пялься так. Мне видно.
Вера повернула голову к Юре — и вдруг он стал заливаться краской, первый раз на ее памяти. Он покраснел так сильно, что она испугалась и поспешно отвернулась.
— У меня действительно несчастье, только вряд ли кто сможет помочь. Спасибо! И не говорите никому, хорошо? Надеюсь, остальным хотя бы не видно?
— Нет, не волнуйтесь, — подтвердил Артем. — Только Юрке, но ведь он…
Юра вскинул на него гневные глаза, и тот осекся. Вера поняла, что следует срочно сменить тему.
— А как вы узнали мой адрес? — поинтересовалась она. — Неужели дала Валерия Ивановна?
— Ну, что вы, — слегка улыбнулся Артем. — Директриса вас не любит, прицепилась бы — «зачем да почему?» У нас свои каналы.
Вера подняла брови, и он безмятежно разъяснил:
— Сейчас это не проблема. Продаются CD-диски с полной базой данных по городу, а у вас очень редкая фамилия, вас найти легко.
И, осененная смутной пока еще идеей, Вера неожиданно сообщила:
— Впрочем, вы можете мне помочь. Найти адрес одного человека. У него тоже очень редкая фамилия — Левандовский.
* * *
На следующий день сразу после уроков Вера отправилась по раздобытому учениками адресу.
— Кто там? — осведомился низкий женский голос.
— Можно Анатолия Борисовича?
— А его еще нету.
Вера и без того об этом знала, однако расстроено произнесла:
— Ой, простите! Ничего, я подожду.
— Да я ума не приложу, когда он явится.
— Ничего, я подожду тут, на лестнице.
Дверь приоткрылась на ширину цепочки, блеснули большие черные глаза. Вера полагала свою внешность в данном случае весьма благоприятным фактором. Выглядеть интеллигентной женщиной в вопросах флирта являлось вечным минусом, зато теперь — несомненным плюсом. Действительно, внимательно изучив обстановку, жена Левандовского сказала:
— Да чего тут грязную стенку подпирать? Заходите.
На кухне что-то аппетитно скворчало. Вера машинально потянула носом. Вкусно! Она вспомнила, что сегодня снова забыла поесть. Никогда раньше с ней такого не случалось, она и представить не могла, как это можно — забыть поесть. Оказывается, можно, но все равно голод время от времени дает о себе знать.
— Поужинаете? — предложила хозяйка. — У меня вареники. Домашние.
— Ну, что вы! — растерялась Вера. — Я и без того вас стесню. Я бы посидела тихонько…
Идя сюда, она ожидала отпора, борьбы, а подобное гостеприимство обезоруживало.
— Поужинаете! — твердо решила женщина. — Вон, глаза голодные.
Вера покраснела, а та спокойно продолжила:
— Вот сюда садитесь. Меня зовут Галина Петровна, я Анатолию Борисовичу жена.
— А меня Вера. Вера Дмитриевна. К сожалению, я… я по довольно тягостному поводу…
— Небось из родных кто попался? Так, что ли?
Галина Петровна, судя по всему, была родом с Украины, что давало о себе знать в певучем говоре и легкости движений, которой абсолютно не мешал весьма солидный лишний вес. Впрочем, в ее статном теле этот вес не казался лишним. Некоторая бесцеремонность манер искупалась искренней доброжелательностью. И Вера решилась. В конце концов, для чего она вообще, точно последняя хамка, ворвалась сюда, в чужую квартиру? Чтобы попытаться размягчить следователя в домашней обстановке. Вот и пытайся! И, с трудом преодолевая обычную сдержанность, она начала рассказывать о Лизе и о себе, и чем дольше рассказывала, тем больше увлекалась. Трудно было найти более благодарного слушателя! Галина Петровна охала, и вздыхала, и всплескивала руками как раз в тех местах, в каких было надо, а лицо ее выражало неприкрытое сочувствие. «Если б мне еще заплакать, — подумала Вера, дойдя до самого страшного, — она бы совсем растрогалась. Только я, к сожалению, не плачу по заказу».
