Гости расселись группками по всей длинной красно-золотой комнате. Прихлебывая чай, Кэт разглядывала тонкое одухотворенное лицо поэта. Его бледные щеки окрасились румянцем, когда он принялся с увлечением рассказывать о путешествии в Грецию. По его словам, он вдоль и поперек объездил эту страну вместе со своим другом Баклендом. Несколько раз Кэт задавала вопросы о жизни современной Греции, но Эшвелл, как, должно быть, и положено поэту, больше внимания уделял древности — Парфенону, Акрополю. Вглядываясь в его худое лицо с глубокими карими глазами, Кэт вспоминала любимые стихи. Поэзия Эшвелла изобиловала ссылками на классические сюжеты, упоминаниями античных богов и героев, но все это воспринималось лишь как дополнение к захватывающей фабуле. А в жизни Эшвелл, судя по всему, ценил именно античность. Странное, неожиданное несоответствие! Кэт окинула поэта оценивающим взглядом — загадочная бледность, чувственный рот и вдумчивые карие глаза делали его очень привлекательным. «Но он, пожалуй, слишком худ — подумала Кэт. — Уж не питается ли Эшвелл одним картофелем с уксусом, как лорд Байрон?» Взгляд ее машинально скользнул на Бакленда, и она поразилась несходству двух друзей. Благодаря манере довольно бесцеремонно рассматривать женщин Бакленд сразу обращал на себя внимание, но при этом он отнюдь не казался грубым. Напротив, непринужденно расхаживая между гостями леди Чалфорд и даже шутливо заигрывая с миссис Барнсли, матерью Стивена и Кита, слывшей весьма недалекой женщиной, он был сама любезность и доброжелательность. Высокая статная фигура с широкими плечами выдавала в нем большого любителя спорта.
Кэт снова обернулась к Эшвеллу. Конечно, худой и узкоплечий поэт внешне проигрывал Бакленду. Но его глаза светились пониманием и добротой, тогда как голубые глаза Бакленда можно было назвать какими угодно — оценивающими, насмешливыми, дерзкими, обольстительными, но уж никак не добрыми.
— А каково ваше мнение, мисс Дрейкотт? — услышала она голос Эшвелла.
Кэт бросила на поэта смущенный взгляд, потому что не слышала ни слова из того, что он говорил.
— О Греции? — спросила она, запинаясь. Он усмехнулся и, опустив глаза, стал рассматривать собственную руку в белой перчатке.
— Я так и думал! Мой рассказ вас слишком утомил…
Кэт никак не могла придумать, что сказать в свое оправдание. Не признаваться же, что она пропустила мимо ушей его рассказ, думая о другом мужчине? И как она собирается завоевать его сердце, если не в состоянии даже вникнуть в то, что он ей говорит? Женщина, желающая обратить на себя внимание мужчины, должна хотя бы его слушать!
— Прошу прощения, лорд Эшвелл, — наконец выдавила Кэт — я чертовски… — Увидев на его лице удивление, она сконфузилась и, прикрыв рот рукой, воскликнула: — О, простите мне мой гадкий язык, милорд!
Однако Эшвелл, как ни странно, уже не слушал ее, устремив взгляд на оживленную группу джентльменов у камина. Судя по веселому смеху и возбужденным восклицаниям, они обменивались излюбленными охотничьими историями. В центре стоял Бакленд и, судя по всему, прекрасно себя чувствовал. Поэт поднял изящный серебряный монокль и внимательно посмотрел на людей у камина, как будто хотел раз глядеть что-то важное.
— Скажите мне, мисс Дрейкотт, что так привлекает вас, женщин, в этом человеке?
— Но я…
Он жестом остановил ее и проговорил с улыбкой:
— Не отрицайте, я все видел! Вы не только не сводили с моего друга глаз, но и, судя по мечтательному выражению вашего лица, все это время думали о нем. Поверьте, вы не первая женщина, попавшая во власть его обаяния.
— О, я допустила возмутительную бестактность! — пробормотала Кэт, краснея. — Пожалуйста, извините меня…
Джеймс с сожалением посмотрел на прелестную соседку и нахмурился. Подумать только, Бакленд даже словом не успел с ней обмолвиться, а она не сводит с него восхищенных глаз! Не заметить восторга, которым светилось прекрасное лицо мисс Дрейкотт, мог бы только слепец! Джеймс судорожно стиснул в руке монокль. У него появилось ощущение, что его предали. Проклятие! Но на этот раз он не позволит Бакленду взять верх! Пока Кэт обдумывала, как бы исправить положение, джентльмены у камина о чем-то громко заспорили, привлекая всеобщее внимание.
— Клянусь вам, мистер Бакленд, Кэт прошлым летом застрелила медведя! Если не верите, спросите ее сами, — услышала девушка голос Стивена Барнсли, такого же болвана, как его младший брат Кит.
Вся группа, в которую, кроме этого несносного Бакленда, входили ее друзья, завзятые любители охоты и самые завидные женихи Стинчфилда, решительно двинулась к Кэт и обступила ее.
— Ну-ка, Кэт, — обратился к ней Стивен с азартным блеском в карих глазах, — расскажи, как ты с тридцати шагов уложила медведя, а то мистер Бакленд мне не верит!
— Да-да, расскажи, — поддержал друга белокурый и голубоглазый кузен Кэт Роджер Уайтсхилл, который обычно в силу юного возраста очень робел в присутствии дам. — Знаете сэр, когда медведь выскочил прямо перед Кэт, она совершенно не испугалась! Просто подняла ружье, прицелилась в его жуткую морду и нажала на курок. Пуля угодила ему прямо в глаз.
— О господи! — прошептал Эшвелл.
Кэт готова была провалиться сквозь землю. Она действительно убила медведя, его выдубленная шкура лежала у нее в спальне, и в теплые летние вечера Кэт любила поваляться на ней с томиком Эшвелла. И вот — о ужас! — этот изумительный поэт сидит рядом с ней, до глубины души шокированный описанием ее охотничьих подвигов! Она окончательно пала духом.
— Да-да, Кэт, вспомни, как это было! — вступил в разговор Эммет Эбринг, еще один участник памятной охоты. Кэт любила этого славного малого с серьезными зелено-карими глазами, но сейчас с удовольствием влепила бы ему затрещину, чтобы заставить замолчать. — Мы шли по следу оленя вдоль ручья Элдгроув за холмом Уэйверли, как вдруг из камышей выскочил медведь! Откуда он только взялся в наших местах? Вот тут-то Кэт его и пристрелила. Вы напрасно не верите, мистер Бакленд. Шкура этого медведя до сих пор лежит у Кэт в спальне.
Друзья Кэт снова в один голос принялись превозносить ее меткость. Прислушиваясь к их восторгам, Бакленд взглянул на Кэт новыми глазами. Подумать только, у нее в комнате лежит шкура собственноручно убитого медведя! Бакленду захотелось во что бы то ни стало заполучить этот удивительный охотничий трофей. Он решил, что купит шкуру или каким-нибудь образом выманит, но она будет принадлежать ему!
Кэт заметила, как губы Бакленда искривила коварная улыбка. Негодяй, он еще смеет издеваться!
— Мисс Дрейкотт, — произнес он с почтительным поклоном, но его голубые глаза смеялись, — говорят, вы стреляете лучше всех в этих местах. Неужели это правда?
Кэт тяжело вздохнула — этот наглец явно насмехался над ней, намекая на их недавнюю встречу в конюшне. Господи, какая ужасная ситуация! Товарищи по охотничьим забавам свели на нет все ее попытки выглядеть как настоящая светская дама, и хитроумный план обольщения Эшвелла трещал по всем швам. Как поэт нахмурился! Внезапно открывшиеся охотничьи таланты Кэт явно пришлись ему не по душе. Впрочем, теперь уже поздно прикидываться любительницей акварелей и кружев.
